И само представление Гейнса о жанре романа, в котором он работает не одно десятилетие, складывалось при участии наших классиков. Объемистые тома, он давно знал, не его дело, а вот "Отцы и дети", с их емкостью, стали для него в пору дебютов литературной Библией. По его словам, "в этой книге было почти все, что может вместить небольшая книга". Гейнс размышлял и о других вещах Тургенева, у которого особенно ценил "структуру его небольших романов". Конечно, книги Гейнса достаточно далеки и от русских образцов, и одна от другой. Но тут сказалось вполне устойчивое понимание им своего жанра. Для Гейнса это небольшой роман, вмещающий весь драматический мир Байонны в прошлом и настоящем. И роман, богатый действием, сразу вовлекающий в него читателя. В одной беседе 1978 года Гейнс заметил: "Посмотрите, как Пушкин начинает свои романы, так романы и должны начинаться".
"Автобиография мисс Джейн Питтман" — тоже сжатый роман обычного для писателя размера. В эту книгу вошел век жизни — и героини, и ее края, и всего черного меньшинства в Америке. Мисс Джейн, не уставшая жить и в свои сто с лишним лет, близко к сердцу принимает борьбу Мартина Лютера Кинга. Идут 60-е годы XX века. А ее воспоминания переносят нас в другие 60-е, на старую плантацию, где вместе с нею, маленькой рабыней, мы встречаем измотанных солдат мятежников, не замечающих ее. Совсем иная встреча у нее с северянами. Участливый капрал Браун вглядится в ее лицо — и даст ей новое имя вместо прежнего, рабского. Через год Джейн уйдет с плантации, и начнется путь бывшей рабыни по жизни.
Гейнс не раз говорил, каким был первоначальный замысел этой книги, в чем-то сильно измененный в ходе работы, в чем-то стойко сохранявшийся. Он хотел ввести голоса негритянского сообщества: когда мисс Джейн не стало, собрались ее друзья — поговорить о ней и вспомнить то, что пережили вместе. И он не представлял себе книги с одним характером в центре — его больше интересовали события, затронувшие героиню, и ее понимание этих событий; Гейнс хотел написать "автобиографию народа".
Автобиографией народа книга и стала, хотя о пережитом рассказывает в ней сама героиня. При этом, в соответствии с первоначальной установкой, далеко не всюду мисс Джейн на первом плане, но во все десятилетия важно ее понимание событий, ее народный взгляд на вещи. Это видно, например, по главам, где описана жестокая драма в плантаторском доме уже в XX веке. Тут героиня вместе с другими глубоко переживает беду, типичную для Юга, — а предчувствовала она эту беду раньше других: ей слишком хорошо знакомы "правила" расистского Юга. Однако в начале и конце романа перед нами не прежняя, а новая установка: автор выдвигает героиню как народный характер на первый план и ставит ее в центр книги. И именно в эти разделенные столетием времена, когда исторический свет достигает южного захолустья, за движением героини видна приходящая в движение масса.
Двое черных детей идут через Луизиану. Старшая, Джейн, по-матерински заботлива с малышом, только что, во время резни, потерявшим мать. Он идет молча, сжимая кремень — высекать огонь для костра. В Огайо! Это их мечта, страна-миф, свободный край. Их не остановит ни террор, который они видели вблизи, ни доводы здравого смысла: напрасно им показывали на карте, как далеко их Огайо. Мечта сильнее резонов, и трогательная пара, бредущая по американской земле от рабства к свободе, чем-то напоминает твеновских Гека и Джима, плывущих на плоту. В Огайо! Они не забудут этого порыва к свободе, пусть и не выйдут из своего штата, где о войне еще напоминают многочисленные пожарища.
И вот уже 60-е годы нашего века. Последний выбор мисс Джейн. Она с теми, кто решает ослушаться "патриархального" хозяина, по-прежнему всесильного здесь, и поехать в Байонну на демонстрацию, хотя за это могут выселить из поселка. Что ж, дерзкие старики верны не хозяину, а молодому активисту, выросшему здесь и только что убитому в городе. И вместе с тем — верны себе. Таков их выстраданный выбор, иначе нельзя, — Гейнс дает это ощутить с помощью скупого диалога и выразительной детали. Недаром он восхищался недосказанностью у Хемингуэя. В конце книги мисс Джейн и хозяин молча смотрят друг на друга — ведь она, подобно фолкнеровской Дилси, "своя" в доме. За этим последний штрих: "Я прошла мимо него". И вместе с другими — в Байонну.