Снова стала пыль вытирать, как раз этим занималась, когда он прибег, этот мальчишка, и поднял шум. Минут десять махала я тряпкой, слышу, машина подъезжает. Я бегом на галерейку, и, как увидела, что это мисс Мерль, ровно гора у меня с плеч свалилась. Я бегом по лестнице, во дворе ее перехватить.
Улыбается. Всегда-то она улыбается. Уж до чего характер у нее хороший. Такая душенька, такая она милая у нас.
— Господи помилуй, до чего ж я рада, что вы приехали, — говорю.
Она заметила в момент, что я плакала, и перестала улыбаться.
— Что случилось? — спрашивает.
Дама она полная, личико круглое, приятное, носик маленький, острый такой, ротик красный, тоже маленький, глаза серые. На сову она похожа, очень смахивает на сову; наши деревенские так ее и называют — Совушкой, — за глаза, конечно.
— Случилось что-то? — спрашивает опять.
На майора поглядела — он свернулся там, на качелях. "Да нет, просто пьяный", — говорит. Она глянула тогда на золотые часики на своей короткой полненькой ручке.
— Первый час, даже полпервого еще нет, — говорит.
— А я вам все домой звоню, все звоню, звоню, — рассказываю.
— Я в это время ехала сюда, — объясняет она. — Да что случилось-то? В чем дело?
— Кэнди, — говорю.
— Что — Кэнди?
— Смертоубийство, — говорю.
— Что? — спрашивает мисс Мерль. И как глянет на меня своими глазищами, до того неласково да строго; только вижу я — за всей за ее строгостью, — напугалась она до смерти.
— Кэнди? — спрашивает.
— Нет, мэм. Бо.
— Бо? — спрашивает она. — Кэнди? Бо? Да что же, наконец, случилось?
— Бо убили, — говорю.
— Кэнди? — спрашивает она.
— Не знаю, — говорю.
— Где сейчас Кэнди?
— В деревне, — отвечаю.
— И что там делает?
— Да ведь в деревне-то все и случилось, — говорю. — У Мату во дворе.
— Боже мой, боже ты мой, — говорит и зажимает рот рукою. Глянула на галерейку, где майор на качелях свернулся. — Джек! — кричит она ему. — Джек! Джек!
— Интересно, как он вас услышит? — говорю.
— Где Беатриса? — спрашивает мисс Мерль.
— На заднем выгоне, орехи ищет. Мисс Мерль, — говорю, — Кэнди сказала, чтоб вы сию минуту в деревню ехали.
— Кто еще об этом знает? — спрашивает мисс Мерль.
— Только наши деревенские, — отвечаю. — Она велела мне вас известить и мистера Лу, и никого больше.
— Ты до Лу дозвонилась? — спрашивает мисс Мерль.
— Он обедает, — отвечаю.
— У, ч-черт, — говорит она и обратно взглядывает на галерейку. — Джек! Джек!
— Не слышит он вас, — говорю. — Он с одиннадцати часов уже такой.
— Ну так я поеду в деревню, — говорит тогда мисс Мерль.
И обратно влезает в машину. Толстущая до того, что еле в дверку втискивается.
— Молись, — говорит она мне. — Молись, Джени!
Я понимаю, про чего она думает: про Фикса и его дружков.
— Молись, Джени, — говорит она и поворачивает. Наехала маленечко на клумбы и кусты, гравий из-под колес как брызнет — все засыпал, все как есть кругом, и меня тоже. — Молись, — говорит и выезжает со двора. — Молись.
Я вернулась в дом. Могла бы не просить меня молиться. Она еще не приезжала, а я уж молилась.
Мертл Бушар,
она же
мисс Мерль
Я велела Люси испечь яблочный пирог — Джек их просто обожает. Как только Люси пришла утром, я ей сразу говорю: испечешь самый лучший пирог в своей жизни — будешь свободна с половины дня. А она мне говорит: не стоит волноваться. И испекла-таки: ей-ей — лучше я не ела и не видывала. Золотисто-коричневый, сладкий, но не приторный, в самую меру. Ровно в двенадцать я ей говорю: ты свободна, поскольку я человек слова. А она мне: разве же я этого не знаю, мисс Мерль? Такая лапочка. Потом говорит: думаете, это мой лучший пирог? Да в следующий раз я испеку еще лучше.