И все-таки среди его близких оказалось двое ослушников: Иаков и Фаддей — сыновья Марии Клеоповой, двоюродные братья Иисуса. Они презрели недовольство родственников и односельчан, бросили свои посевы и своих волов и ушли из Назарета, чтобы следовать за Учителем. Мог ли он не назвать их имен в этот знаменательный день призвания своих апостолов?
Говорит Иисус:
— Симон.
Остальные ученики называют его Симон Зелот или Симон Фанатик, что почти одно и то же. Симон — крестьянин из Хоразина, сын крестьянина из Хоразина, погибшего в восстании Иуды Голонита против римского владычества. Отец по приказу Ирода был сожжен живьем, а сын унаследовал идеи, за которые сожгли отца. Симон пошел за Иисусом не потому, что был заворожен его исцелениями, и уж конечно не для того, чтобы следовать его недопустимым советам прощать врагов. Иисус — сын Давидов и обнажит меч, поднимет народ Израиля на такую войну, чтобы от гнета римского не осталось и духа, а от наместников раболепных и костей не собрать, так думал Симон Зелот. Но думал так только вначале. Позже Иисус сумел внушить ему два завета, которые заставили его мыслить иначе: «Насилие приводит только к ненужной смерти, Симон; царство свободы, к которому ты стремишься, это царство милосердия, к которому я призываю, Симон».
С тех пор от воинственности зелотов у Симона осталось только прозвище, которым его наградили товарищи.
(Иисус уже выбрал одиннадцать апостолов, всех галилеян по рождению и занятиям: четырех рыбаков; двоих селян, занятых рыбным промыслом на суше, одного бывшего сборщика налогов, одного моряка и троих земледельцев. Он их выбрал, чтобы они всегда были рядом с ним и разделяли бы его участь, чтобы несли благую весть о Божьем Царстве; он научил их творить чудеса и изгонять беса из больных людей.)
Говорит Иисус:
— Иуда Искариот.
Чудеса
Красный бархатный убор на голове, лоб, повязанный широкой шелковой лентой, выстроченной серебром; белейшая тонкая борода, похожая на обрывок перистого облака; горбатый нос, воскрешающий в памяти профиль Иакова; взор, обращенный внутрь, словно читающий Писания; лицо, изборожденное морщинами, — Никодим бен Гурион являет собою истого еврея с головы до ног. Он входит в число семидесяти одного члена великого синедриона, и входит не просто по праву, а по двойному праву: во-первых, потому что он отпрыск благородного и богатейшего рода, и, во-вторых, — глубочайший знаток Закона, обладающий к тому же такой высокой нравственностью, которую никто не осмелится взять под сомнение. Никодим — собственник великолепного дома в Иерусалиме неподалеку от храмовых стен, где по большим и тенистым внутренним дворикам снуют бесчисленные слуги. Однако простой народ прощает ему эту унаследованную роскошь, благодаря его подаяниям от щедрот своих всем, кто нуждается и вечно толпится у его дверей с просьбой о помощи. Никодим принадлежит к фарисеям, но это не мешает ему знать греческую философию и уважать любовь греков к познаниям, невзирая на отвращение, вызываемое в его суровой монотеистической душе нескромными, более того — развратными богами Олимпа. Никодим слышал об Иисусе, о его сверхъестественных деяниях, о его призывах к равенству, о его пророческом красноречии и решил пойти к нему, влекомый теми проявлениями неистовой веры в спасение человека, которыми (как ему рассказывают) исполнены проповеди равви. Никодиму непременно надо поверить во что-то и в кого-то, дабы свергнуть иго Пиррона[30], повергающее его в атараксию и скептицизм. Его освободителем вполне может стать этот самый Иисус из Назарета, о котором столько болтают нищие у дверей храма и который причиняет столько беспокойства его собратьям из синедриона. Однажды вечером он спешно идет разыскивать Иисуса, торопливо минуя всякие закоулки и злачные места, и ведет с Иисусом разговор до самого рассвета, а единственный свидетель их беседы — самый юный из апостолов Иисуса, рыбак по имени Иоанн, сын старого рыбака Зеведея.
Никодим, излагая свои суждения, нарочно не связывает их с конкретным местом и временем и часто пользуется умозаключениями софистов, чье построение искусных взаимоотрицаний его всегда восхищало. Иисусу незнакомы творения этих философов, но он так тонко и остро схватывает самую суть природы человеческой, приводит такие бесспорные и блестящие аргументы, что Никодим задается вопросом: действительно ли его собеседник всю жизнь строгал доски в Галилее, или, может быть, он все время путешествовал и обогащал свои знания в Бенаресе, Афинах или Александрии?
Никодим так начинает разговор:
— Равви, мы знаем, что ты Учитель, посланный Богом, ибо таких чудес, какие творишь ты, никто не сотворит, если сам Бог не направит его.
Иисус отвечает:
— Истину говорю тебе: кто не родится заново, тому не видеть Царства Божьего.
Никодим притворяется, что не понимает, о каком рождении говорит Иисус — души или тела, — и спрашивает:
— Как может заново родиться человек, уже достигший старости? Может ли он еще раз попасть в утробу своей матери и родиться вновь?
Иисус ему отвечает:
— Истину говорю тебе: кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царство Божие. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от духа есть Дух. Ветер может послать свое дуновение куда захочет, и ты не знаешь, откуда оно приходит и куда уходит. Так же бывает с душой каждого, кто родился от Духа.
Никодим изображает на своем лице удивление и говорит:
— Да как же такое происходит?
Иисус ему отвечает:
— Ты — учитель Израилев и этого не ведаешь? Истину скажу тебе: я говорю лишь о том, что знаю, и свидетельствую о том. что видел своими глазами, а вы мои слова мимо ушей пропускаете. Если вы не верите, когда я говорю вам о земных делах, как же вы мне поверите, если я буду говорить вам о делах небесных? Никто не взошел на небо, кроме того, кто сошел с него — Сын человеческий. И как Моисей поднял змею в пустыне, так должен быть поднят Сын человеческий, чтобы все, кто верит в него, не погибли, а жили бы вечно.
30
Пиррон из Элиды (ок. 360—270 г. до н. э.) — древнегреческий философ, основатель скептицизма (пирронизма), проповедующий атараксию, то есть полную невозмутимость духа.