Никодим прекрасно знает, что в Палестине пророков поднимают только тогда, когда надо распять на перекладине. Этой страшной темы он не хочет касаться сегодня ночью. Иоанн, сын Зеведеев, уснул в углу, откуда прислушивался к ним, и уже больше ничего не услышит, чтобы изложить в своем Писании.
Никодим говорит:
— Никто не спорит, что творишь ты волей Божьей, так же как воля Божия, дух всесильный, направляла руку Моисея и Аарона, Иосии, Илии и Елисея, когда чудеса этих пастырей израилевых приводили народ в изумление.
Иисус ему отвечает:
— Истину говорю тебе, что Сын человеческий никогда не насылал ни на кого ни кары, ни возмездия, ни погибели. Отец мой небесный бесконечно милосерд к людям, и все дела, которые свершает Сын во имя него, только лишь капли этого источника любви. Сын человеческий никогда пальцем не шевельнет, чтобы разрушить стены и снести города, или призвать болезни, язвы, смерть, или обезглавить даже мнимых пророков, или расправиться с детьми, смеющимися над ним, ибо Сын человеческий пришел не губить здоровых, а исцелять больных.
Никодим говорит:
— Однажды я слышал, как играл и пел один бродячий греческий певец из Смирны. В его песнях говорилось, что, если всемогущее божество еще обладает и властью карать врагов своего народа, но эту власть не употребляет, подобная бездейственность навлекает беды на его народ.
Иисус ему отвечает:
— Все проявления Сына человеческого — это не хвала своему могуществу, а знаки любви. Как семена мести дают ежевичные колючие поросли ненависти, так зерна любви дают пшеничные всходы милосердия.
Никодим говорит:
— Тогда, значит, исцеление, которое несут твои руки, простой знак любви и более ничего?
Иисус ему отвечает:
— И знак веры тоже. Вера так же поднимает, как и любовь. Если в глазах больного, который просит меня об исцелении, я как в зеркале вижу сомнение, любопытство того, кто просто хочет увидеть чудо, мои ноги пронесут меня мимо, ибо я знаю, что его мне не спасти. Укрепленный верой, ты можешь сказать скале: «Поднимись и ввергнись в море» — и скала это сделает. Если же без всякой веры ты скажешь голубю: «Опустись на мои ладони, они полны хлебных крошек», голубь полетит дальше, не обратив на тебя внимания. Истинно говорю тебе: исцеление души несет с собой исцеление тела.
Говорит Никодим:
— Ты утверждаешь, что без душевной любви и без помощи веры творить чудеса нельзя, а я спрошу тебя о третьем условии: можно ли свершить чудо, если не считать народ Израиля Богом избранным, наследием Божьим? Для древних чудодействие было неотделимо от спасения излюбленного народа.
Иисус ему отвечает:
— Однажды в Капернауме ко мне пришел один центурион и попросил вылечить его слугу, который не мог ногой шевельнуть, и меня так тронули его надежда на меня и горе, что я постарался забыть про наряд и род его римские и отослал обратно домой, а там слуга встретил его, поднявшись с постели. Другой раз в Тире одна женщина, язычница-сирийка из Финикии, молила меня со слезами, чтобы я изгнал беса из ее дочери, и рыдала она так искренне и так смело отстаивала свое право на мое милосердие, что, вернувшись домой, нашла свою дочь здоровой и веселой, как козочка. Избранный народ Отца моего — это несчастные люди всех стран, Никодим. Лицемерный и нечистой была бы жалостливость Сына человеческого, если бы, проявляя милосердие к ближнему, он сначала попросил бы того показать ему, свершен ли обряд обрезания.
Говорит Никодим:
— Ты действительно веришь, что бес овладевает людьми и вселяется в них? Когда ты возвращаешь разум безумному или зрение слепцу или заставляешь встать на ноги немощного, ты и вправду веришь, что жар твоих рук и твердь слова твоего изгоняют дьявола из тела? Иерусалимские книжники утверждают, что дьяволы подчиняются одному только Вельзевулу.
Иисус ему отвечает:
— Надо спросить у книжников, уступил бы Вельзевул кому-нибудь место, им уже завоеванное? Истинно говорю тебе: когда больной чувствует, что недуг его от дьявола, терзающего его плоть, он чувствует так потому, что в представлении людей дьявол олицетворяет собой все зло и несчастье. Сатана делает людей глухими, дабы они не слышали голос справедливости; делает их слепыми, дабы они не видели свет правды; делает их немощными, дабы они не шли путем благоволения. Стал бы я тратить попусту время, Никодим, если бы только хотел одолеть древнее верование, насажденное прочною властью дьявола? Сын человеческий пришел не затем, чтобы открывать тайну природы страданий, а затем, чтобы исцелять их именем Отца небесного.
Никодим говорит:
— Не преисполняешься ли ты самодовольством, видя, как возносят тебя те, кого ты спас своим лечением, как почитают тебя пророком и чудотворцем толпы верующих, поющих осанну и преклоняющих пред тобой колена?
Иисус отвечает:
— Больные, которых я вылечил, могли бы сказать тебе, что я их просил не ходить по другим городам и не славить чудо, их спасшее; свидетели моего умения лечить могли бы сказать тебе, как я их упрашивал не говорить о том, что они видели. Не моя вина, если ни те и ни другие не послушали меня! Ты сам, Никодим, со всей твоей мудростью знатока Закона пришел в мой дом не для того, чтобы внять моим доводам, а чтобы самому увидеть диво, о чем наслышан. Но ты должен знать, что я безжалостно отталкиваю тех, кто просит меня чудодейством доказать мое истинное предназначение. И тебе ли не знать, что, когда народ идет вслед за мной в ожидании чудес, я ухожу в другие провинции провозглашать Царство Божие, ибо для этого я живу на земле. И еще тебе следует знать, что для меня каждое чудо — это работа, самоизнурение и страдание. Я должен преодолевать болезни, которые считаются неизлечимыми; телесные уродства, вызывающие у людей отвращение; неверие тех, кто следует за мной в надежде узреть мои неудачи; я должен преодолевать противление духа тех больных, маловерие которых может мне помешать; должен унимать в своей голове хохот Дьявола, громко бросающего мне вызов. Иногда я так изможден после исцеления, что кажется, будто прошел без отдыха от Капернаума до Гадары; порой грудь болит так, будто мне вонзили копье под ребро. Ибо сила Отца небесного не всегда избавляет меня от слабости, свойственной телу человеческому.
Никодим говорит:
— Если ты это знаешь, для чего творишь чудеса?
Иисус ему отвечает:
— Я тебе уже говорил, что они приносят облегчение скорбящим, и помогают спасать нечестивцев, и возносят имя Отца небесного, который превыше меня. Потому и творю их. А теперь скажу тебе, что самая чистая и стойкая вера та, которая рождается сама по себе и черпает из себя самой, без всяких чудодеяний, ее поддерживающих. Чудеса, сотворенные мною в Хоразине, Вифсаиде и в Капернауме, не умалят моего презрения к этим городам, которые поначалу отвергли меня без веры. Другие народы поверят в меня, хотя и никогда не увидят.
Никодим хранит молчание, ему уже нечего спрашивать. Вдруг Иисус ему говорит:
— Наступят времена, Никодим, когда эти вот чудеса, которые сегодня поражают людей и побуждают следовать за мной, обратятся в доводы для того, чтобы угонять овец из моей овчарни. Написано, что, когда Адам был изгнан из райских кущ, он ел полевые травы и носил звериные шкуры. Но прошли века, и человек стал готовить себе изысканные блюда, одеваться в роскошные одежды, строить великолепные дворцы и снаряжать большие корабли, которые везли его в далекие страны. Какие невероятные вещи он придумает завтра? Он будет усмирять бури своими руками, будет лечить болезни, от которых сегодня спасения нет; его голос покроет расстояния, подобно молнии; он будет парить на крыльях в воздухе, как птицы; невесомо плавать под водой, как рыбы. Мои чудеса, творимые верой и духом и удивляющие теперь, в иродианские времена, тогда будут казаться просто-напросто добрыми делами неученого пророка, и найдется немало таких, кто вспомнит об этом, чтобы посмеяться над царством справедливости, которое я возвещаю. Но истину говорю тебе, что они будут посрамлены, а слова Сына человеческого будут жить в веках, как соль морская.