— Его величество… Февроний… чудо…
— Его величество пришли в себя? — Спросил я, вскакивая с кресел.
Слуга кивнул.
***
Февроний пролежал в беспамятстве и бреду почти две недели после своего освобождения. Жар, бред, приступы кашля с кровью. Королевские лекари терли свои ученые лбы и со вздохом разводили руками. Все как один были уверены, что дни его сочтены.
Когда я вошел в покои, перед кроватью уже собралась толпа. Члены королевского совета, генералы, слуги — все, кто был поблизости, явились поглазеть на чудо. Февроний полулежал на кровати и растерянно переводил взгляд с одного лица на другое. У изголовья его постели стоял главный королевский лекарь и имел такое выражение, как будто Февроний не выздоровел после лихорадки, а только что воскрес.
— Дядя? — Выдохнул Февроний слабым голосом.
Все разом обернулись. Стараясь не смотреть на любопытные лица мелькавшие перед самым носом, я пробрался сквозь толпу и подошел к кровати.
— Что происходит, дядя?
— Ты был нездоров. — Отвечал я, покосившись на главного лекаря.
— Нездоров? — Переспросил Февроний.
Вдруг возле дверей раздался крик. Вернее, даже не крик, а визг какой-то. Толпа зашевелилась. И вскоре у изголовья постели возникла Галатея. Застыла на мгновение, обвела Феврония внимательным материнским взглядом с головы до пят, чуть слышно произнесла:
— Живой.
И бросилась ему на шею.
— Не думаю, что это нужно. Его величество находится сейчас не в самом надлежащем состоянии… — забормотал было главный лекарь.
Я показал рукой, что все в порядке.
— Живой, живой. — Шептала Галатея и целовала Феврония в горячий лоб, щеки, зубы.
— Живой! — Выдохнула она и перевела сверкающий взгляд на меня и тут… случилось странное. Февроний тоже перевел взгляд на меня и во взгляде том читались растерянность и удивление.
Я поднял брови, предчувствуя, что сейчас последует какая-нибудь чертовщина. Чертовщина действительно последовала. Февроний отер губы, нос, показал рукой на Галатею и слабым голосом спросил, почему эта женщина его целует, кто она и что вообще тут происходит. Оказалось, он не помнил ничего из произошедшего за последние полтора месяца. Последним его воспоминанием было, как он стоит в своих покоях у окна и думает, сбежать ему из замка или нет.
***
Вечером того же дня мы с Галатеей сидели в моих покоях и обсуждали произошедшее сегодня утром. Ну то есть, не сказать, что мы прямо обсуждали. Скорее обменивались парой фраз время от времени. Я сидел в креслах, Галатея стояла у окна и машинально дергала рукой цветок на подоконнике. Разговор откровенным образом не шел.
— Как думаешь, почему он отпустил Феврония? — спросила Галатея после очередной пятиминутной паузы. Вопрос был задан настолько тихо, что я невольно подался вперед.
— Ты про старика?
Галатея коротко кивнула.
— Не знаю. — Протянул я, откинувшись назад на спинку кресел. — Строго говоря, он не то чтобы отпустил. Скорее он оставил Феврония и исчез. Не знаю, может чего-то испугался.
— Не думаю, что он чего-то испугался. — Сказала Галатея.
Я многозначительно пожал плечами. Это был не первый наш разговор о старике. Галатея утверждала, что старик обладал какой-то силой. Мол, она это почувствовала. Я в целом был готов согласиться с этим. Особенно учитывая то, с какой легкостью он швырял на мосту Галатею и лорда Д'Астена. То, с чем я отказывался согласиться было, что старик обладал какой-то сверхъестественной силой. Да, палкой он орудовал изрядно. Но ничего выдающегося в том не было. Я встречал людей, которые и голыми руками были способны одолеть полдюжины солдат.
Единственная вещь, которая все же была в некотором роде выдающейся — это, конечно, гибель лорда Д'Астена. Но вот, прошло уже несколько недель и я понемногу начал сомневаться: действительно ли все было так, как я записал в своем дневнике? Может, мне что-нибудь причудилось? Была метель. Все произошло за какие-нибудь несколько секунд. Может, старик просто подловил момент и выдавил лорда Д'Астена к обрыву. А там, возле самого обрыва, уже особо не пошевелишься. Или может, у старика на конце посоха была какая-нибудь игла, которую он воткнул в грудь Поля. Возможно даже, что эта игла была с каким-нибудь паралитическим ядом. Словом, вариантов была уйма и если бы не всеобщее помешательство никому бы и в голову не пришло всерьез рассматривать возможность того, что старик был колдуном пришедшим из Неведомых земель, чтобы обрушить на Эол смерть и ужас. Однако, умопомешательство имело место быть. Во всяком случае именно на сверхъестественном объяснении произошедшего настаивал лорд-инквизитор, выпущенный незадолго перед этим из тюрьмы по ходатайству лорда казначейства. Когда мы с Галатеей закончили рассказ о произошедшем, лорд-инквизитор поднял над головой палец и стал трясти им со словами: "я же говорил! я же говорил!". При этом что именно он говорил, кому и когда — лорд-инквизитор уточнять не стал. Зато тут же устроил целый перформанс с подбрасыванием рук над головой и грозными пророчествами. Мол, старик явился из Неведомых земель — это как пить дать. И как пить дать он явился, чтобы уничтожить род людской. Мол, тьма грядет. И все тому подобное. Остальные члены совета ему не то чтобы поддакивали, но слушали с примерным интересом.
— Думаешь, память к нему вернется? — Спросила Галатея.
— К Февронию? Не знаю. — Отвечал я, стараясь заглянуть в её лицо. Плачет она там или не плачет?
— Ты точно решила, что уедешь? — Спросил я после паузы.
Галатея отрывисто кивнула.
— Если бы ты осталась, думаю, Февронию это бы пошло на пользу. Возможно, он бы что-то вспомнил…
— Я должна вернуть в Верталь.
Помолчали.
— Галатея?
— Да?
— Я знаю, глупо говорить такое перед отъездом… но мне кажется я полюбил тебя.
Галатея пристально посмотрела мне в глаза и покачала головой.
— Я так не думаю.
— Почему, не думаешь? — Пробормотал я с горькой усмешкой и почувствовал, как в горле встает ком. — Вертальцы чувствуют, когда им лгут?
— Не в этот раз. Мы не чувствуем обмана, если он исходит от кого-то, кто нам не безраличен.
— То есть… — Я медленно сглотнул. — То есть, я тебе не безразличен?
— Мы слишком разные, Энцио. К тому же, ты все еще любишь ту женщину.
— Милену?
— Да, Милену.
Я отвел глаза и несколько секунд разглядывал ковер.
— Пожалуй, да. Люблю.
Галатея кисло улыбнулась.
— Видишь…
Опять повисло долгое и неприятное молчание.
— Но ты останешься по крайней мере до праздника новолуния. Еще две недели. Завтра будет суд над мятежниками.
— Я уже собрала вещи. — Галатея подняла глаза и посмотрела на меня долгим мерцающим взором. — Собственно, я зашла проститься. Сегодня вечером я отправляюсь в обратный путь.
***
Лорд-инквизитор, впрочем, был не единственный, кто выступал за сверхъестественное объяснение происходящего. К моему удивлению похожих взглядов придерживался и Вертезий, придворный провидец. Вскоре после спасения и Феврония и нашего триумфального возвращения в столицу, между нами состоялся странный разговор. Вертезий обстоятельно расспросил меня о том, что мы видели на подъезде к монастырю. Потом начала расспрашивать о старике.
— Вы точно его не встретили?
— Конечно точно. Если бы мы его встретили, наверное я бы запомнил.
— Наверное. — Кивнул Вертезий. — Всё-таки напрасно я с вами не поехал.
— Вряд ли вы что-то потеряли. Мы приехали туда, забрали Феврония, приехали обратно. А в чём, собственно, дело?
— В чём дело? Как вам сказать, в чём дело… Пока я находился в заключении по приказу королевы я много размышлял.
— И?
— И вам известно, кто такая Варта? — Уводя куда-то в строну глаза вздохнул Вертезий.
— Нет, мне не известно. Кто это?
— Варта — это бывшая служанка Изабеллы. Именно ей двадцать три года назад было поручено отнести мертворожденного сына Тиберия и Изабеллы в лес.