Что есть наш мир как не компромисс наших взглядов, среднее арифметическое того, что каждый из нас думает о нем? Известны случаи, когда человек, которому сообщали, что его ждет за дверью, и человек, которому не сообщали, видели за приоткрывавшейся на несколько мгновений дверью совершенно разные вещи. Что это, как ни манипуляция сознанием? И что же на самом деле находится за дверью? И что если существуют люди, способные убедить других в существовании иллюзий прямо среди бела дня? Что если существуют люди способные в буквальном смысле навязывать другим свою волю и взгляд на вещи, хоть бы этот взгляд был полноте абсурден? Мой солипсизм сильнее твоего — вот фраза, написанная в насмешливом взгляде сновидца, который заставляет несчастного соседа собирать на дороге камушки, которые тот принимает за серебрянные монеты, пока сам сновидец развлекается с его женой… "
Далее автор рекомендовал простой эксперимент. Взять коробок спичек и свечу. Сесть в уединенном месте, где вам никто не помешает. Зажечь свечу, около минуты пристально смотреть на пламя. После чего задуть пламя и попытаться разжечь его щелчком среднего и большего пальцев. Пальцы нужно держать на расстоянии около полуметра от свечи.
Если вы в иллюзии, то рано или поздно свеча обязательно зажжется, уверял Дук. Иллюзия тем и отличается от действительности, что ее можно изменять по воле своего сознания… За этим занятием — попытками разжечь свечу щелчком пальцев — меня и застал удивленный стражник, сообщивший, что меня желает видеть какая-то девица.
***
Галатею было не узнать. Она перекрасилась обратно в темный, коротко остригла волосы, набросила на плечи щеголеватую мужскую куртку и теперь походила на чуть пухленького изнеженного юношу, сынка какого-нибудь богатого лорда из Ардеи.
— А у тебя тут довольно мило. — Улыбнулась она, окинув беглым взглядом камеру.
— Я думал, ты уехала.
— Уехала, но слух о твоем аресте разнесся быстрее, чем я успела выехать из Эола.
На несколько секунд повисло странное молчание. Непонятно о чем говорить в такие минуты. В принципе и так же все ясно. Что скажешь человеку, которого через пару дней казнят?
— А как…
— Я только…
— Что ты говоришь? — с улыбкой спросил я.
— Нет, сначала ты.
— Я хотел спросить, как тебя сюда пустили. С визитами тут строго. За все время меня навещали только лорд Тюлирье и лорд-инквизитор.
— Я договорилась со стражником. — Потянула плечами Галатея.
Зная Галатею, я не стал расспрашивать, как именно она договорилась.
— А ты что хотела сказать?
— Я хотела сказать, что когда приехала в город первым делом пошла к этому… Тюлирье…
— Ты шутишь? Они же наверняка тебя ищут. В сущности, тебе и сюда-то приходить не стоило.
Галатея фыркнула.
— Они так ищут, что я прошла мимо дюжины гвардейцев, никто и глазом не моргнул.
— Ты что же действительно была в казармах?
— Была. — Кивнула Галатея. — И говорила с Тюлирье.
— И он отпустил тебя?
— Как видишь. — Отвечала Галатея и вдруг как-то смущенно отвела глаза.
— Он что-то предложил тебе?
— Он сказал, что тебя отпустят, казнь заменят пожизненной ссылкой, если ты во всем сознаешься.
— Сознаюсь? — Я тоже отвел глаза в сторону и тихо хмыкнул. — И в чем ты хочешь, чтобы я сознался?
— В том, в чем они тебя обвиняют.
— В убийстве брата, в попытке захватить престол, в развязывании войны… В этом, ты хочешь, чтобы я сознался?
— Да. — Коротко кивнула Галатея. — Я знаю, что ты этого не делал. Но сейчас это не важно. Важно сделать так, чтобы тебя не казнили.
— Ну да, ну да. — Покивал я. — А откуда ты знаешь, что я этого не делал?
Галатея быстро подняла на меня глаза. На какое-то мгновение в них мелькнули изумление и подозрительность. Если хотите мое мнение — у женщин довольно часто бывает такой взгляд. И ничего хорошего он обычно не предвещает.
— Откуда я знаю, что ты не убивал брата и не пытался захватить престол?
— Ага.
— Просто знаю.
— Твои вертальские штучки? — усмехнулся я.
— Нет, мои вертальские штучки в данном случае не работают.
— Почему?
— Потому что ты мне небезразличен.
Такое, если хотите мое мнение — тоже постоянно бывает с женщинами. В мирное время, они к вам не проявляют и тени интереса, но довольно вам угодить в тюрьму или на эшафот, как у них случается внезапное озарение и в самый последний момент, когда от этого уже никому ни жарко и ни холодно, они вдруг понимают, что вы им небезразличны… Вот так вот: раз и здравствуйте! Надо придумать слово, которое бы описывало, когда смеешься от горечи, обиды и тоски.
— Если я тебе небезразличен — сказал я, глядя на нее из под бровей. — Сделай одолжение, возвращайся в Верталь и забудь про все. Это лучшее, что ты можешь сделать.
— Но ты не понимаешь, он правда тебя отпустит, если ты сознаешься. Я чувствовала, что он не врет… Куда ты смотришь?
Галатея на секунду обернулась.
— Тебе пора.
— Что?
— Стража, стража! — Крикнул я.
В коридоре появился стражник.
— Что ты делаешь? — Зашипела Галатея.
Я показал рукой.
— Барышня уходит, проводите.
— Что ты делаешь!
— Прощай. — Сказал я.
— Нет, подождите… Мы не договорили. — Донесся за моей спиной голос Галатеи. Я отвернулся и задумчиво смотрел в окно.
Тем же вечером ко мне явился королевский вестовой и объявил, что королевский совет назначил дату казни. Вестовой, казалось, удивился, видя, что эта новость не произвела на меня должного эффекта.
— Королевский совет… — Взялся он было повторять, решив, что мало ли я не расслышал. Но я прекрасно все расслышал. А дату казни вот уже шесть недель знал и без того.
***
Казнь была назначена на утро. И с первыми лучами солнца солдаты королевской гвардии оцепили площадь перед дворцом Манфреда Безумного двойным кольцом.
Полчаса спустя площадь уже была забита до отказа. Гул, хохот, крики. На зрелище собралась вся столица, и настроение в толпе было самое, что ни на есть, приподнятое. В конце концов не каждый день увидишь, как казнят родного брата короля! Ждать вопреки пророчествам трактирных завсегдатаев пришлось не долго. Не успела толпа еще порядком заскучать, как ворота городской темницы отворились и под конвоем четырех гвардейцев появился заключенный.
— Ведут! Ведут! — заколыхалось по толпе.
Подождав пока установится какая-никакая тишина, королевский прокуратор развернул пергамент и стал читать надтреснутым скрипучим голосом.
— Заключенный! Вас обвиняют в убийстве короля Тиберия, покушении на жизнь его единственного сына, царствующего короля Феврония и развязывании братоубийственной войны. Королевский суд и верховный суд Эола признал вас виновным по всем пунктам обвинения и постановил, что 22 луны летнего месяца Австера в год 3542 второй эпохи, то есть сегодня, с первыми лучами солнца вас казнят. Вы отказались признать свою вину и просить суд о снисхождении. Поэтому после казни ваше тело будут повешено на столб и выставлено на всеобщее обозрение. Имеете ли вы что-нибудь сказать перед приведением приговора в исполнение?