Гастар вздохнул.
— Я же не предлагаю тебе поселиться во дворце, в покоях Тиберия, я всего лишь говорю, что ты мог бы перебраться поближе. Ведь тут же глушь…
Глушь. А там что, с тоской думал я и смутно представлял себе людные площади, шум, сутолоку. Но самое интересное, Гастар был в чем-то прав. Прошло пять лет. Никто уже ничего не помнил. И временами у самого меня возникало странное ощущение. Иногда я сидел вечером в кресле, смотрел на пустую деревенскую улицу в окно и спрашивал себя, а было ли это все на самом деле? Поле у монастыря, сотни трупов… С Галатеей мы об этом никогда не говорили. И лишь теперь приезд Гастара всколыхнул во мне смутные воспоминания, но были они какими-то бесцветными и ненастоящими. Я не был до конца уверен, видел ли я это все на самом деле или прочел на днях в одной из книг… Но может, правда в том, что так происходит с каждой жизнью. Воспоминания тускнеют, вещи забываются и через каких-нибудь сто лет на всем свете не останется никого, кто мог бы подтвердить, что мы когда-то были здесь.
— Ведь тут глушь… — Продолжал Гастар. — Если не ради себя, хотя бы ради Галатеи и детей. Какая компания у них тут кроме крестьян и парочки торговцев? А в столице вам всем будет лучше. Обещай хотя бы, что подумаешь…
Я рассеянно кивнул и посмотрел на небо.
— Скоро полдень. — Сказал я. — Будем возвращаться.
***
Желтый трехэтажный дом в Твилле практически не изменился за эти пять лет. Выцвела немного краска, да и разве. Зато усилиями Галатеи перед домом появился небольшой цветник. А я долгими мытарствами все-таки сподобился разбиться небольшой огородик на заднем дворе.
— Ты не представляешь! Ты не представляешь, как мне надоела эта рыба. — С наигранной досадой восклицала Галатея. — И главное, что никто ее не ест. Он ее ловит. Я ее готовлю. И потом большую часть мы отдаем котам. Ты видел здешних котов? Толстющие — и все благодаря нам.
Гастар усмехнулся и приложился к кружке с чаем. Они с Галатеей были вдвоем на кухне. Дети играли в саду. Я взял бутылку кислого вина, бокал и тоже пошел в сад. Ведро с тремя окунями я оставил на попечение Галатеи и на вопрос, что с ними делать, глубокомысленно пожал плечами.
— Как он? — Спросил Гастар, имея в виду меня.
Галатея перевела взгляд на открытое окно. Я в это время как раз устраивался в гамаке, натянутом между двумя деревьями в углу сада. Из гамака открывался дивный вид на косогор, столетние дубы и речку. Что говорили в кухне, я слышал не совсем отчетливо, но большую часть слов все же мог разобрать.
— Не знаю. Вроде ничего.
— Я предложил ему, чтобы вы перебрались в столицу.
— В столицу? — Галатея удивилась. — И что он ответил?
— Сказал, что подумает.
— Даже не знаю. Не думаю, что он захочет снова видеть все эти толпы людей после того, что с ним случилось… Хотя ему, конечно, скучно тут со мной. Вот если бы ты заезжал почаще…
— Ты же знаешь. Я бы и рад, если бы не служба.
Галатея усмехнулась.
— Энцио говорит, что ты самый старый капитан королевской гвардии за всю историю Эола.
— Как знать, может и так. — С улыбкой кивнул Гастар и снова пригубил из кружки. — У него больше не было… приступов?
— Тьфу, тьфу… Нет, уже почти два года.
— То есть он больше…
— Не сомневается ли он больше в реальности происходящего? Не знаю. Иногда мне кажется, что сомневается, но умело это скрывает ради меня и детей. — Галатея как-то странно усмехнулась. — О, у него ведь целая теория! Он как-то мне объяснял, как это работает. Сначала должно произойти какое-то сильное потрясение. В его случае это обвинение в убийстве брата и казнь. Хотя тут он путается и иногда говорит, что все началось намного раньше. Со смерти Милены. Как бы там ни было, одним прекрасным утром вскоре после пережитого потрясения ты просыпаешься и все вокруг тебя уже иллюзия. Твой мозг под влиянием обстоятельств сам хочет убежать от действительности. В этом ему помогает кто-то извне. Тот человек, который хочет подчинить себе твой разум. В реальном мире остается лишь тень твоего разума. Ты можешь ходить, пить, есть, разговаривать с людьми, но ты не живешь, ни о чем не думаешь и беспрекословно выполняешь команды колдуна. Настоящий же ты окружен иллюзией. Поначалу некоторые вещи кажутся тебе странными. Происходит что-нибудь неправдоподобное. (Появление Ансельма, например). Это твой мозг еще сомневается в реальности происходящего и как бы намекает тебе, что что-то тут не так. Но во сне все кажется не таким неправдоподобным. А дальше наступают будни. Вот как у нас теперь. Будни это значит, что мозг уже свыкся со своим положением и сам поддерживает иллюзию. Чтобы не расходовать слишком много энергии, он повторяет один и тот же день с небольшими вариациями. Интересно выходит, да? Когда он впервые мне все это рассказал, потом еще полвечера он пытался доказать мне, что меня и детей не существует… Я сидела, слушала… Чуть с ума не сошла… Извини. — Смахнув упавшую слезу, Галатея шмыгнула носом и постаралась улыбнуться. Гастар смущенно отвел глаза.
— Ладно. Главное, что все это уже в прошлом. Но что нам все же делать с этой рыбой, ума не приложу!
***
Гастар уехал тем же вечером и увез с собой корзину свежих овощей и тяжелый груз на сердце. Галатея с младшим сыном на руках улыбалась и говорила, чтобы он заглядывал почаще. Гастар настаивал с улыбкой, что нам непременно нужно переехать. Я с улыбкой отвечал, что мы обязательно подумаем. Уже сидя в повозке, Гастар несколько раз оборачивался, видел семью, стоявшую на крыльце своего дома и махавшую ему. Это был последний раз, когда он их видел.
Вечером того же дня мы с Галатея сидели в гостиной и изредка перебрасывались парой фраз. Галатея читала у огня, я рассеянно глядел в окно. Дети уже спали. Особенного рода молчание, которое бывает только между старыми влюбленными, уютом заполняло комнату. Огонь, молчание, уют.
— Ну все. Я спать. — Зевнув во все скулы, сказала Галатея и закрыла книгу. — Уже слова на странице расплываются.
— Я еще немного посижу. — Отозвался я. — Послушай…
— Да?
Галатея остановилась в дверях и устремила на меня вопросительный взгляд.
— Тебе не показалось, что Гастар какой-то странный?
— Нет, не показалось… — С удивлением отвечала Галатея. — А тебе что показалось?
— Так, пустяки. Наверное, я просто отвык от столичных нравов. — Улыбнулся я. — Доброй ночи.
Оставшись один, я еще некоторое время смотрел в окно, но уже без прежней рассеянности. Теперь я прислушивался к тому, что происходит в спальне. Судя по звуку шагов Галатея пошла закрыть окно. Теперь она, верно, раздевается. Наконец, из комнаты донесся скрип кровати. Выждав на всякий случай еще минут пять, я встал и на цыпочках подошел к серванту. Снял с него свечу, взял из верхнего ящика коробок спичек и пошел в смежную комнату, служившую чем-то средним между моим кабинетом и хозяйственным складом Галатеи. Там я сел за стол, поставил свечу перед собой и несколько минут сидел не шелохнувшись. Ничего слышно не было. Только за окнами стрекотали сверчки. Тогда я, наконец, вздохнул и перевел взгляд на свечу. Минута, другая. Знакомо вам это странное предчувствие, когда ждешь чуда, при этом сам заранее знаешь, что его не будет, но какой-то легкий трепет все же живет в груди и пощекотывает сердце? Набрав полные легкие, я задул свечу и тут же щелкнул двумя пальцами. Ничего не произошло. Я щелкнул еще раз. Снова ничего. После нескольких безуспешных попыток, я вздохнул, взял спички, зажег свечу и снова принялся на нее смотреть. Такое продолжалось с полчаса.
— Ну все, последний раз и спать. — Тихо сказал я себе, глядя как за окном по дереву с ветки на ветку прыгает птица. Скворец или синица? Никогда в них не разбирался. Я снова разжег свечу, снова уставился на язычок пламени. Вдруг распахнулся дверь и с кухни в комнату ворвался порыв ветра. Пламя заметалось и погасло. Я машинально щелкнул пальцами. Мгновение. И свеча зажглась.