Бежать ему было некуда. Катрин не вышла даже в переднюю, чтобы поговорить с ним.
Постепенно и посещения художников стали все более редкими и случайными, забредали обычно одинокие неудачники — из тех, кто не проявлял интереса к женщинам и занимался придумыванием принципов искусства и копанием в психологии творчества. У Хермана обнаружили цирроз печени, что положило конец всякой выпивке. Он прекратил свои шумные попойки, остепенился, начал странствовать по старым сельским церквушкам и усердно писал там примитивистские интерьеры да срисовывал основанные на наивных религиозных сюжетах росписи алтарей. Его работы вдруг стали пользоваться огромным успехом. Коллег одолела зависть, и они отвернулись от него. Что же касается Миксера, то он поразил всех тем, что в спешном порядке женился на своей последней натурщице — полной девице, ростом на голову выше себя — и, видимо, уже не искал вне дома иной натуры и иных эмоций.
Тогда Каспар купил телевизор.
До сих пор он глубоко презирал этот болтливый ящик, называл его компаньонкой старых дев и сеялкой тупости. Душой истинного художника он не признавал в качестве искусства то, что достигается техническими средствами. Но делать было нечего, пустые вечера надо было как-то убивать, не то они убили бы его. Поэтому Каспар решился на этот шаг во имя духовного самосохранения.
С тех пор его одинокие вечера погружались в неизменные голубоватые, наполненные незнакомыми голосами и далекими звуками сумерки. Не важно, шел ли на экране конкурс джазовой песни или проходил спортивный матч, если немного привыкнуть, то в конце концов разница была в общем-то несущественной.
И до этого случалось, что неодолимый сон сваливал Каспара с ног раньше, чем сознание успевало проверить, выключен ли телевизор. Не беда, если и нагорало чуть больше электричества, это было терпимо. Гулянки с друзьями прежде обходились куда дороже.
Тем больше был ошеломлен Каспар, когда отворил дверь в соседнюю комнату. Голубой свет хотя и полыхал в углу, где стоял телевизор, но исходил он откуда- то сзади, с пола, сам же полированный ящик лежал как-то странно на боку, уставившись своим темным выпуклым стеклянным глазом через голову Каспара в дальний верхний угол.
Этого еще не хватало, мелькнуло в сознании Каспара. Оставил телевизор невыключенным на столько, что возникло какое-то проклятое замыкание. Вот где надо бы вовремя подоспеть! Сгорели предохранители, пропала теперь, наверное, дорогая вещь и знай себе шипит. Каспару стало по-настоящему, жаль свой новый, всего лишь год назад купленный телевизор. Было ясно, что дешево ему эта история не обойдется.
Ударивший в нос запах гари заставил Каспара действовать. Осторожно прокравшись вдоль стены, он нагнулся и рывком выдернул вилку из штепселя. Током его не ударило, хотя он и этого ожидал. Каспар никогда так и не понял до конца сути электричества и слегка опасался загадочной стихии. Но надежда на то, что теперь, когда он выдернул шнур, пламя обязательно погаснет, не сбылась. Невидимая электрическая дуга продолжала с шипением гореть на полу за телевизором.
Дело, должно быть, и вовсе дрянь, раз уж отключение от сети не помогает. То ли пластик какой или металлический сплав загорелся таким жарким пламенем?
Каспар на мгновение задумался. Даже принялся грызть ноготь указательного пальца правой руки, чего он обычно никогда не делал. Что предпринять? Водой тушить явно нельзя. Если уж температура поднялась так высоко, то вода ни за что не поможет. Об этом он где-то читал. Даже опасно, так как вода мгновенно превращается в пар. Это лишь придаст огню силы или расшвыряет пламя, подожжет еще, чего доброго, весь дом.
Но что-то надо было делать, взирать спокойно на пожар было нельзя.
Огнетушителя в доме не было. Меньше всего хотел бы Каспар сейчас звать кого-нибудь на помощь. Поднимать шум? История эта должна была остаться здесь, в этих четырех стенах. Иначе не оберешься соседских упреков: мало того, что устраивает сборища, так теперь еще хочет дом спалить!
С соседями Каспару не везло, это были явные мещане. Особенно нижние, Андерсены. Уж они-то не преминут воспользоваться этим удобным случаем отплатить ему.
По мнению Каспара, право же, для подобных злых умыслов не было ни малейшего повода, но он знал, что Андерсены думают иначе.
Все началось с недавнего дня рождения, который он отпраздновал уже после ухода Катрин, впрочем, и сам уход Катрин вызвал у Андерсенов неприкрытое злорадство. За полночь художники ввалились к Каспару, чтобы поздравить новорожденного. Явились целой компанией, все уже подвыпившие.