Но почти сразу же после рождения Пээду все опять покатилось по-старому. Снова завертелись гулянки и свадьбы, не забылась и Сента. Бабы в деревне поговаривали, что, как только Ильмар появляется, Сента снимает со стены гитару и грудным голосом начинает напевать шлягеры.
Об этом грудном голосе говорили так, будто Сента собственно поет грудями.
Даже свекровь Маали не могла дольше делать вид, что ничего не замечает. Она по-своему успокаивала невестку, дескать, Ильмар перебесится и успокоится, поди двое ребятишек растут.
Только вот бес засел в муже крепко.
Хельга почувствовала, как обида вновь подкатывает к горлу. Ей стало отчаянно жаль себя. Сколько радости недодала ей жизнь. По совести, так Ильмар всю ее жизнь искалечил! Хельга лежала раскинувшись, смотрела в невидимый из-за густых сумерек потолок и чувствовала, как жалость к себе перерастает в злое упрямство. Осознав это, она еще больше настроилась против мужа.
Жалкий ветрогон! За что бы ни взялся, все у него идет вкривь и вкось! Будто заговоренный. Позапрошлой осенью впопыхах занял у тетки, аруссаареской Анны, денег, добавил свою скопленную в поездках на рынок долю и купил легковой автомобиль. Для гонора, не иначе! Установил в передней комнате телефон с ручкой. В конце ежегодника местного кредитного общества среди прочих важных местных телефонов напечатал и свой номер: «И. Саарнак, владелец легкового и грузового автомобилей, хутор Ванатоа, 2 километра от поселка. Тел. 16». Тоже мне предприниматель! Сделал несколько свадебных поездок, а больше катался в свое удовольствие. И кончилась эта история с автомобилем именно тем, чем она и должна была кончиться.
Перед глазами Хельги снова стоял двор хутора Ванатоа, теперь уже с мартовским подтаявшим и притоптанным снегом, усыпанным желтыми клоками соломы и сереющей сенной трухой. Повисшие створки ворот сарая распахнуты, левая половинка все заваливалась, поэтому участковый уполномоченный милиции Юхан Лээтсаар стоял и придерживал ее. Под навесом возле машины копошились двое незнакомых мужчин, один сидел за рулем, а другой долго крутил заводную ручку. Наконец раздалось фырчание, из сарая во двор потянулся синеватый масляный дымок, который никак не хотел таять во влажном воздухе, мужчина с заводной ручкой отошел в сторону, и вскоре во двор выкатился слава и гордость Ильмара — маленький темно-серый «Опель Олимпия».
Из дома доносились тяжелые удары. Ильмар колотил ногой в дверь. Хорошо еще, что расторопный батрак успел захлопнуть ее перед носом разъяренного хозяина и придерживал дверь ногой, пока старая хозяйка не повернула ключ. Ильмара вновь охватил порыв ярости, он, несомненно, не думая накинулся бы на мужчин и навлек бы на себя несчастье. Будто они по собственному почину забирали его машину! Но уж если Ильмар буйствовал, ему нипочем были все казенные указы и государственная власть.
Милиционер время от времени поглядывал в сторону дома. Между ударами в дверь из комнаты неслась ругань, но слов было не разобрать. Хельга стояла ближе всех к дому, она кое-что слышала.
— …пристрелю мерзавца… проклятые грабители!.. — кричал Ильмар со слезами ярости в голосе.
Автомобиль тем временем фырчал и чадил во дворе, мужчины суетились возле него, милиционер подошел к Хельге.
— На акте о передаче автомобиля требуется подпись владельца, — сказал он несколько беспомощно. — Только, наверно, не получится, а?
— Сами слышите, — кивнула Хельга в сторону дома.
Широкоплечий Юхан Лээтсаар был не на шутку озадачен, его большущие руки повисли, и легкий ветерок теребил в пальцах листок акта. Наконец он вытащил из кармана шинели желтый химический карандаш и протянул его Хельге:
— Да все равно. Подпишите сами, вы же хозяйка.
Хельга прислонила акт к серым источенным доскам ворот и нацарапала там, где ей было указано пальцем: X. Саарнак. Подпись получилась корявая и чужая, будто ее поставил трясущийся старик.
Из-за той подписи Ильмар устроил ей настоящий скандал.
— Дрянь паршивая! — кричал он на жену. — По какому праву ты разбазариваешь мое добро? Ты, что ли, наживала его? Не лезь в компанию со своим стервецом братцем, имей в виду, когда начнем коммунистов вешать, и для тебя сук найдем!
Хельга не стала дослушивать, пошла в хлев к коровам. У двух уже были телята, третья каждую минуту могла отелиться — они нуждались в ее помощи.
Левая половинка ворот привалилась, другая оставалась еще несколько дней нараспашку. Наверное, батрак в конце концов прикрыл ее, у Хельги не было желания к ним притрагиваться.