«Сейчас в наших краях, — писал он, — ландыши в полном расцвете, и всегда они мне говорят о Васильеве, о моей дорогой Данинке, о нашем ландышевом лесу…»
Белый букет стоял в банке, на столике, и вздрагивал от каждого толчка поезда.
Лев Лаце встретил Даню на перроне. По букету цветов, с которым Даня стояла у окна вагона, он уже догадался, что это она!
И когда Дания Шафигулловна услышала его голос: — Данинка! — они поняла, что ничего им не забыто, что прошлое никуда не ушло, оно связалось с будущим и — может быть — навсегда…
ЧЕЛНИНСКИЕ НЕБОСКРЕБЫ
По улице Ибрагимова мы вышли к кольцевой дороге, что огибает северо-восточную окраину нового города, повернули на Московский проспект, где стены высотных зданий, облицованные зеркальной плиткой, отражали свет вечерних огней, схватывали бегущие лучи фар, и у меня было ощущение, что эти великолепные дома перенесены в одночасье из юго-западного района Москвы. И если бы те однополчанин Зия Закирович Закиров, у которого я постоянно останавливаюсь, когда бываю в Набережных Челнах, да не шумный молодой народ, захвативший нас в свой поток у остановки автобуса, блистающие стены домов показались бы мне миражом в непогожей прикамской степи.
Днем, издалека, жилые комплексы кажутся белыми замками, вставшими на плоскогорье, а вечером их свет завораживает, как огни сказочных дворцов, взявшихся невесть откуда.
Шесть лет назад здесь был пустырь. Помню темные силуэты первых двух домов, мимо которых мы проезжали по временным дорогам КамАЗа, да «теплые склады», похожие издали на игрушечные коробочки, кем-то оставленные в неоглядной степи. (Потом оказывались они огромными ангарами, где металось эхо монтажных работ и свободно бы разместился наш Казанский дворец спорта.) В Челны я наведывался часто и все-таки «не успевал» за городом. Начинался он вроде бы медленно, исподволь, и вдруг — целый комплекс домов! Потом еще один и еще: метростроевцы наращивали темпы.
И вот Московский проспект. Столичный вид! И не сразу сообразишь, где ты. Напрягаешь память: «Проспект Вернадского»? Нет. «Мосфильмовская»? Тоже нет… Но какой-то новый уголок Москвы. Не хватает только метро. И «стесняются» некоторые журналисты назвать новый город Набережными Челнами, называют его Автоградом. Конечно, ничего похожего нет на старый районный центр, да и быть не может. Только Автоград — название бесцветное, стертое, и не дай бог прижиться ему здесь. Набережные Челны — вот где поэзия! И, может быть, они дождались своего звездного часа. Триста лет ждали — и дождались!
На семи ветрах встал город, и огни его видны издалека!..
Построить город на пустом месте не просто. И хотя мы привыкли ко всяким чудесам, людей теперь ничем не удивишь, но все-таки уроженцы Челнов, не бывавшие в родном краю лет пять, глазам своим не верят и не сразу могут сообразить, куда они попали: «Чудеса — да и только!»
А я представляю первые деревца, посаженные челнинскими школьниками в скверах Нового города. Деревца не успели подрасти, как рядом вымахнули дома в девять-двенадцать этажей. Теперь надо ждать, когда саженцы — тополя и березки — дотянутся до окон второго этажа…
Я знал, что в Набережных Челнах за день «проходит» неделя, за неделю — месяц, и за строителями разве что телеграммой можно поспеть, а пока пишешь письмо, что-то уже изменится окрест, появится новый штрих, новая деталь на эпическом полотне камазовской панорамы, и Зия Закирович старается помочь мне наверстать упущенное, кивая то на только что сооруженный подземный ход, то на башню высотного здания, которое в прошлый мой приезд еще только закладывалось.
Остановились на перекрестке, у самого начала улицы 50 лет СССР, у дома восемь, занявшего целый квартал, да еще с поворотом направо.
— Вот он — дом на ножках, — сказал Зия Закирович. — Экспериментальный, восемьдесят третьей серии.
Дом как бы парил над землей, опираясь на круглые колонны, и напоминал океанский корабль, не снятый со стапелей: внизу, под ним, сверкали молнии электросварки — достраивался комбинат быта.
— Восемнадцать тысяч квадратных метров жилья. Вот какой пароход! — отозвался на мое сравнение Зия Закирович. — Таких громадных — на целый квартал — домов в Новом городе много: их стены — каменная преграда для ветров, которые не утихают тут, в прикамской степи, и дома строятся так, чтобы поменьше было на улицах сквозняков. Основу Нового города заложили строители из Главмосстроя, а дом на ножках возводила уже челнинская бригада Филимонова. И дом, как здесь говорят, не хуже «московских». Филимоновцы даже улучшили планировку и освещенность квартир, изменив конфигурацию дома: угол поворота составляет не девяносто, а сто двадцать градусов.