Недвусмысленный вопрос вернул ее в настоящее. Девушка вздернула подбородок и не опустила глаз под испытующим взглядом противника.
— Сэр Джералд позвонил мне в офис и попросил привезти нужные ему бумаги. Он сказал, что документы понадобятся ему только вечером, поэтому торопиться некуда и я могу сначала заехать домой и перекусить. Так что умерь воображение: речь идет вовсе не о тайном свидании любовников!
Селина с удовлетворением отметила, как на щеках Пирза проступили алые пятна, но свирепости в его голосе почему-то не убавилось.
— Я полагал, что у дяди достаточно здравого смысла, чтобы не связываться с такой, как ты. Одну трагедию сэр Джералд уже пережил: случайная интрижка едва не погубила его самого, тетю Мэри и детей. Я, конечно, понимаю, сколь велико искушение! — добавил Пирз совсем другим тоном, прежде чем Селина успела заверить его в своей невиновности.
Девушка жалела о том, что, поддавшись детскому упрямству, не ответила на вопрос прямо, а велела справиться у сэра Джералда. Зачем она это сделала? Надеялась пробудить в Пирзе ревность? Так у кого же воображение разыгралось? Как ни странно, фраза насчет искушения ни капельки ей не польстила. Послушать Пирза, так выходит, что именно она ввела сэра Джералда в предполагаемый грех, а не наоборот.
— Да неужто? — Голос ее прозвучал холодно и равнодушно. — Но ты в отличие от сэра Джералда вполне способен сохранить трезвую голову, верно?
Селина не сознавала, что насмешка ее прозвучала вызовом. Но Пирз вспыхнул до корней волос, выругался, а в следующее мгновение резко склонился к ней. Сильные руки притиснули девушку к дивану; а жаркие губы зло приникли к ее губам.
Она знала, что держаться следует холодно и отчужденно. Однако, вопреки здравому смыслу, губы ее приоткрылись, руки обвили Пирза за шею, пальцы погрузились в густые темные волосы. Хриплый довольный шепот отнюдь не укрепил Селину в намерении сопротивляться: тело вдруг стало уступчивым и текучим словно шелк. Пирз привлек ее к себе, железные пальцы разжались, а ладони скользнули по спине вниз.
Только почувствовав, как напряглось в возбуждении тело Пирза, девушка вспомнила о здравом смысле. Никогда еще она не оказывалась в ситуации столь интимной и теперь отзывалась на близость мужчины всем своим существом. Страсть отступила перед страхом, который вернул Селину к реальности.
Она попыталась вырваться, но теперь они лежали на диване бок о бок. Пирз навалился на нее всем весом, прижимая к подушкам, Так что к силе прибегнуть не удавалось.
— Перестань сопротивляться, — невнятно пробормотал он.
Селина вдруг подумала, что Пирз только что прилетел из Штатов и, должно быть, измотан до крайности. Вот, значит, чем объясняется его поведение, пусть признаков усталости на первый взгляд и не заметно! Недосыпание творит с человеком странные вещи, и механизмы контроля зачастую отказывают. Но желать женщину — еще не значит любить, напомнила себе Селина и попыталась отстраниться, стать неуязвимой для мужской страсти, ибо то, что началось в гневе как наказание, неотвратимо обретало новый смысл, угрожая подчинить их обоих. Пирза била крупная дрожь, широкая ладонь накрыла ее грудь, обжигая огнем.
— Хочу тебя, — прошептал он глухим, незнакомым голосом. Губы его ласкали нежную кожу за ухом, и каждое прикосновение дарило Селине неизъяснимый восторг.
Футболка ее выбилась из джинсов. Рука Пирза скользнула под ткань и нащупала теплую округлость груди. Девушка испуганно вздрогнула, понимая, что страсть подчиняет Пирза все сильнее, подталкивает к тому роковому барьеру, за которым откажут и здравый смысл, и выдержка. А если это произойдет и они станут любовниками, как Пирз отреагирует на случившееся? Возненавидит и себя, и ее… Себя — за то, что поддался слабости и забыл об осторожности, ее — за то, что стала свидетельницей и соучастницей его “падения”. Нужно остановить Пирза, пока не поздно!
Селина отчаянно рванулась прочь, но Пирз удержал ее на месте.
— Нет! — тихо проговорил он, но лихорадочный блеск в глазах придавал ему сходство с одержимым. Таким Селина никогда его не видела: растрепанные волосы спутались, черты лица обозначились резче.
Его рубашка тоже выбилась из брюк, половина пуговиц расстегнулась сама собою, на груди курчавились темные завитки волос. Желание прикоснуться к Пирзу все сильнее овладевало девушкой. Прежде Селина не подозревала, что чувственная страсть может вырваться из-под контроля и возобладать над разумом, и это нежданное открытие завораживало ее и пугало.
Под ласкающими движениями ладоней грудь ее налилась, соски напряглись и заныли. Пер вый, неистовый натиск губ Пирза сменился дождем легких, чарующе-трепетных поцелуев. Они щекотали лицо и шею, поначалу успокаивая, а теперь мучая, ибо все существо девушки стремилось навстречу неуемной, первобытной стихии.
И вопреки велениям логики, не в силах противиться нарастающему влечению, Селина потянулась к любимому. Пирз погладил большим пальцем напрягшийся сосок, девушка непроизвольно вздохнула, выгнулась всем телом, лихорадочно дрожа. Одна ее рука скользнула под рубашку и ощутила упругие мускулы.
Когда Пирз убрал ладонь с ее груди и пробормотал что-то себе под нос, Селина испытала острое разочарование. А затем пришло облегчение, ибо Пирз нетерпеливо рванул пуговицы рубашки, стянул ее и отбросил прочь, явив взору девушки загорелый торс, атласно-гладкий, если не считать темных шелковистых волосков. Затем пришел черед ее футболки, и на Селину накатила паника. Но вот Пирз расстегнул лифчик, и страх, и здравый смысл — все они развеялись по ветру, едва он смял в руке кружевную вещицу и окинул жадным взором ее обнаженную грудь. Нежная кожа отливала молочной белизной, на ее фоне перламутрово-розовым выделялись напрягшиеся соски.
Это безумие, беспомощно твердила себе девушка, зажмурившись. Надо остановить его. Она потянулась оттолкнуть любимого, но руки ее наткнулись лишь на густые темные волосы. Жаркое дыхание опалило ей грудь, и глаза Селины распахнулись сами собой. Пирз припал к ложбинке между манящими округлостями. И требование немедленно выпустить ее затерялась между неистовыми восклицаниями восторга, едва широкие ладони охватили нежные груди, а обжигающе пылкие губы проложили дорогу сначала к одной из вершин, затем к другой. Задержавшись у каждой, они осыпали ее легкими, невесомыми поцелуями.
Пальцы Селины лихорадочно перебирали темные волосы. Она попыталась сдержать стон восторга, но Пирз все равно услышал, и ладони его соскользнули с груди к талии, а затем еще ниже, к бедрам. Его неистовые, требовательные поцелуи дарили неизъяснимое наслаждение. И Селина лихорадочно льнула к нему, измученная нежными, щекочущими прикосновениями курчавых волосков к своей груди, всем своим существом стремясь к близкому и неотвратимому финалу.
Внезапно осознав опасность, девушка снова взмолилась отпустить ее. Голос Селины дрожал, невысказанные, запретные признания так и рвались с языка.
В ответ ладони Пирза снова скользнули вверх. Не говоря ни слова, он погладил налившиеся груди, наблюдая, как в глазах девушки отразились восторг и мука. Должно быть, она шевельнулась, невзирая на решимость не делать этого, потому что в неотрывном взгляде Пирза вдруг вспыхнуло ответное пламя. Лицо исказилось первобытной страстью, он нагнулся и, не успела Селина помешать ему, завладел упругим соском — сначала прихватил губами, затем пощекотал языком и, наконец, легонько стиснул зубами.
Тело ее инстинктивно изогнулось, с губ сорвался еле слышный стон восторга. Она пылала как в лихорадке, невыразимое блаженство, о котором прежде и не помышляла, переполняло все ее существо. Ей нужно большее, в отчаянии поняла Селина. Ей жизненно необходимо каждое его касание, каждая ласка. Она самозабвенно упивалась жаром его безудержной страсти.
Словно прочитав ее мысли, Пирз еще яростнее затеребил губами ее сосок, свободной рукою лаская другой. Зубы легонько касались чувствительной кожи, и девушка замирала от блаженства. Теперь Пирза не остановишь… И открытие это доставило ей неизъяснимую радость, потому что выбора у Селины не осталось. Ей так хотелось принадлежать ему и телом, и душой… Во власти любви и страсти девушка готова была принять все, что Пирз ей предложит, хотя знала, что на многое рассчитывать не приходится… Речь шла о чувственном влечении, минутном капризе, и не более. Эта мысль ранила душу, но Селина готова была примириться с любыми жертвами.