Мой отец, то есть для Ульяны дедушка, предложил Полине отдать её дочь в детский дом, то есть отказаться от ребёнка, типа, не на что содержать-воспитывать ребёнка. Высказывания отца по этому поводу мне передала моя мать. Я встретил это сообщение эмоционально. Что так нельзя! И этому не бывать. Что мы вместе "поднимем" ребёнка. Мы - это мной имеются в виду: Полина, я и наша мать.
Но это я забегаю вперёд. Сначала я всё-таки в 1993 году поступил в университет. Санкт-Петербургский государственный. А пошёл я учиться на вечернее отделение юридического факультета, так как теперь я осознавал, что я уже вырос и сидеть на шее у родителей мне невозможно. То есть я решил днём работать, а по вечерам учиться.
Окончив подготовительное отделение, я не боялся вступительных экзаменов в университет, даже экзамена по иностранному языку. Накануне этого экзамена я даже водку пил, чтобы просто выспаться перед экзаменом, а не мандражировать. Пил я не дома, а на работе (тогда я временно работал сторожем в большом гараже; пил с механиками). А вообще не бояться этих экзаменов мне помогала льгота для поступающих в вузы после армии, а именно: достаточно было лишь бы сдать экзамены, то есть лишь бы не на двойку. А получить пару после посещения ПО просто не реально - трояк всяко тебе обеспечен. В мою бытность льгота при поступлении в университете сохранилась только на вечернем отделении, а на дневном её уже не было. Но, главное, что на вечернем она сохранилась.
Так вот, развелись Полина и Андрей скорее всего когда я уже поступил в университет и стал учиться и работать. Кем я только не работал в период обучения в университете. Но это всё был неквалифицированный труд. Работал я и грузчиком, и охранником. Но охранник-это громко сказано. Сторож - вот это определение более подходит к моей должности. Учась на младших курсах я и не очень то пытался устроиться работать по юридическому профилю. В первой половине девяностых, постаравшись, в принципе, можно было найти должность юриста в какой-нибудь организации и студенту-недоучке. В период, когда фирмы множились как грибы, брали на работу юристом и студентов. Им, правда, мало платили, потому что они были ещё недипломированными. Вот поэтому-то меня работа юристом не устраивала: я должен был приносить как можно больше денег в семью - помогать матери и сестре. Году так в 1994 мои родители наконец-то официально оформили развод. Моя мать осталась без мужниной материальной поддержки. В это время институт ВИТР разваливался и машинистка-надомница ему уже не была нужна. И в начавшийся век компьютеров моей матери-машинистке нельзя было устроиться по специальности. Было решено, что пусть моя мать сидит с внучкой Ульяной, а моя сестра Полина, Ульянина мать, пусть как можно больше работает акушеркой, то есть на полторы ставки, а то, может быть, и на две. Но что такое даже полторы-две акушерские ставки? Всё равно это мизер. Моей матери предпенсионного возраста (напомню: она 1948 года рождения) в сложное время девяностых вообще никуда нельзя было устроиться, ведь уровень безработицы тогда зашкаливал, и таких, как она, никуда не брали, тем более, если учесть помимо её возраста её состояние здоровья: женские возрастные болезни давали себя знать. Так что даже работа каким-либо дворником была не для неё. Но ведь с Ульяной, болезненным ребёнком, всё равно надо было кому-то сидеть: детский сад или сначала ясли-это не для болезненной Ули. А Андрей Погодин алименты выплачивал не регулярно и по минимуму, так как сумма алиментов вычислялась-высчитывалась из официальной его зарплаты, а она либо была смешно нереально маленькой, либо вообще отсутствовала, так как он официально числился безработным. В общем, мне претендовать на юридическую работу с малой зарплатой в силу вышеизложенных причин не представлялось возможным. Да, конечно, хорошо было бы, ещё учась, накапливать собственный юридический опыт, но в моей ситуации было не до опыта, а было лишь бы выжить нашей семье сейчас. Поэтому я в этот период не имел даже собственного кошелька - всю зарплату отдавал сидевшей на моей шее матери, оставив себе сущую мелочь на курево и на пиво (а пил и курил я тогда мало). Мать ходила по магазинам и готовила еду на всю семью. Хождение по магазинам занимало много времени, так как она ходила с малолетней Ульяной (не одну же её оставлять дома! - бабушка Лиза не в счёт: она жила-выживала на пенсию самостоятельно и вела отдельное хозяйство от нашего) и покупала продукты не в одном магазине сразу, а бродила по магазинам всей ближайшей округи в поисках продуктов где что подешевле, так что хлеб покупался в одном магазине, масло - в другом, что-то другое - в третьем и так далее. То есть экономился при хождении по магазинам каждый рубль. Копейка рубль бережёт - это про мамины хождения по продуктовым магазинам. Только в девяностых копейки не имели хождения - слишком мелок был рубль.
Ещё несколько слов про бабушку Лизу. С самого момента, когда мы съехались с ней на Сапёрный переулок, мы не объединялись с ней в ведении домашнего хозяйства, то есть она жила сама по себе, а мы сами по себе. И в наши комнаты она не заходила почти никогда. Как и многие пенсионеры, которым было трудно прожить лишь на одну пенсию, она подрабатывала на Некрасовском рынке, перебирая овощи, отделяя гнилые от хороших.
А бабушка Тоня где-то в это время, то есть году так в 1994, умерла.
* * * (Звёздочки ╧34)
Ещё в 1990 году осенью я дважды выезжал с мамой в Павловск. В парк. Один раз-в ещё тёплое время, в так называемую золотую осень. В другой - когда листья с деревьев уже опали. В золотоосеннюю поездку нам повстречался на дорожке ёжик. Про белок и говорить нечего, так как встретить в Павловском парке белку и дать ей орешек - не велика заслуга (орехи продаются в самом парке старушками специально для белок). Также мы с мамой повстречали в ту первую поездку мою троюродную сестру Машу (внучку бабушки-Тониной сестры тёти Сони) - мир тесен! В позднеосеннюю поездку мы кормили лесных птичек с рук - они, голодные, садились прямо на наши ладони и клевали семечки. Удивительное дело, ёжика мы встретили в очень людном месте парка. А птичек кормили в глухом. В Новой Сильвии. Это такой район Павловского парка.
Так вот, после армии я стал ездить в Павловский парк по несколько раз в год: раз в сезон, а осенью - несколько раз. Полюбилась мне Павловская природа. По большей части ездил я один, но случалось, что и с кем-нибудь. В июне я ездил в Павловский парк, чтобы на природе читать-готовиться к экзаменационным сессиям. Подросла Уля, и её стали отпускать со мной прогуляться в Павловском парке. С ней я обязательно ездил в конце июня, когда на кустах акации появлялись стручки, из которых я делал свистульки, и мы с Улей свистели в них. Однажды в безлюдной части парка, когда я гулял один, добился того, что белка спустилась с ветки мне на руку, и так и сидела на ладони, щёлкая орешками.
Обязательно я ездил в Павловск, когда местные бабушки начинали торговать садовыми яблоками у вокзала, и я бродил по парку, жуя яблоки на ходу или присев где-нибудь в живописном месте на скамейку или пень. Посижу, покурю и пойду дальше. Причём каждый раз я старался ходить не так, как в предыдущий. В некоторые свои прогулки по Павловскому парку я стремился обойти весь парк, но не по кругу, а зигзагами, с обязательным посещением всех самых красочных его уголков, и тогда я ходил быстрой походкой - иначе не успеть пока светит солнце везде побывать; в другие же свои прогулки я никуда не спешил и, не стремясь обойти весь парк, мог медленно прогуливаться по одной дорожке в оба направления - сначала в одну сторону до конца, а потом, развернувшись, в другую. Когда я ходил быстро, я думал о парке, о том, чтоб везде успеть, когда же я медленно бродил, то мог думать о чём-нибудь своём или слушать радио через наушники или так. Не обязательно музыкальные радиостанции, а мог слушать и говорильню типа "Маяка" или "Эха Москвы". А среди музыкальных радиоканалов преобладало радио "Рокс", а начиная с2003 года - радио "Классика". Жаль, что сейчас эти радиостанции заглохли.
Кроме "акациевого" и "яблочного" посещений Павловского парка было обязательным для меня ещё "желудёвое", то есть в сезон падения желудей. Было что-то особенное в запахе парка, когда падали жёлуди. Я их собирал полные карманы, а затем разбрасывал в Петербурге на всякие разные газоны - вдруг прорастут.
И, конечно же, я много курил во время прогулок по Павловскому парку. Редко на ходу, в основном присаживаясь на такие скамейки, откуда открывался превосходный вид, но мог присесть и в абсолютно невидовóм месте, зато очень тихом и безлюдном. Присаживаясь, я мог достать взятый из дома бутерброд или купленный по дороге в Павловск пирожок и ел его, запивая взятым с собой чаем из термоса или лимонадом, - что может быть вкуснее такой еды на природе! И обязательно покурить тут же после.