В начале октября, когда я ещё работал на Тимура, а он почитал за великую милость со своей стороны, что подкармливает меня (именно подкармливает, но не кормит), ночуя на улице, я на одной из набережных Невы прямо на тротуаре нашёл мягкую игрушку: зелёного мехового крокодила длиной порядка 60 сантиметров длиной от кончика носа до кончика хвоста. Так я этого крокодила стал использовать в качестве подушки. И на улице спал, подкладывая его под голову, и в вагоне метро. Однажды после холодной ночи я поспешил в только что открывшееся метро. На станцию "Гражданский проспект". Прокатившись на первом поезде метро до конечной станции "Проспект Ветеранов" по красной линии, я перешёл на другую сторону платформы и сел в вагон метро, идущий в противоположном направлении, то есть до "Девяткина". Я знал, что мне нельзя проспать предпоследнюю станцию "Гражданский проспект" - только бы не проспать, только бы не проспать! - но я проспал и приехал в Девяткино, где одноимённая станция находится на поверхности земли. А снова уехать обратно оттуда у меня больше не было денег. Не было каких-то десяти рублей! Я обращаюсь к служащей метрополитена, что дежурит у пропускающих в метро турникетов. Я ей говорю, что я проспал свою остановку, а денег ещё раз платить за метро у меня нет, и прошу пропустить меня в метро за так, то есть бесплатно. А она мне:
- Все вы тут просыпаете! И что, я всех буду так пропускать? Вон, садись на электричку и едь в город бесплатно.
Надо пояснить, что в Девяткино в одном месте находились как станция наземных электричек, так и станция метро. Обе рядом. Есть выход из метро на железнодорожную платформу. Подходит электричка. Я сажусь и еду в сторону центра города одну или две остановки. Выхожу там, где рядом с железнодорожной платформой ходят трамваи. Выхожу и иду к трамваю на остановке. Стоит какой-то. Мне всё равно, какой номер у этого трамвая: все трамваи идут в сторону центра города. У стоящего с открытыми дверями трамвая 2 вагона. Сквозь вагонные стёкла видна фигура кондуктора в первом вагоне (я понял, что это именно кондуктор, по его оранжевому жилету и сумке на груди). Редкие люди садятся в первый вагон. Я же сажусь в пустой второй. Почти пустой. Всего один пассажир сидит прислонившись головой к оконному стеклу. Возможно, что здесь у трамваев кольцо. Я захожу и почти сразу за мной двери закрываются. Я особо не задумываясь сел на место наискосок и несколько позади от одинокого пассажира, то есть он сидит на правой стороне вагона, там, где двери, и места установлены по два, я же с левой стороны и сзади. Я кидаю взгляд в проход межу сиденьями и вижу чёрный полиэтиленовый мешок с ручками. Он, почти пустой, колышется от движения трамвая. Он искушает меня вопросом, что в нём находится, взять его и посмотреть вовнутрь него. То, что это, возможно, мешок прикорнувшего у окна пассажира, просто свалившийся со свободного сидения рядом с ним в проход, мне не приходит на ум. А вдруг там есть что-нибудь поесть? - думаю я. И эта мысль о еде побуждает меня встать со своего места и взять в руки этот мешок. Я заглядываю в мешок. И обнаруживаю в нём мобильный телефон и ещё что-то. Ну, - думаю, - значит, это мне Бог посылает мобильник для уменьшения у меня чувства моей оторванности от окружающего меня мира. Только теперь я начинаю понимать, что чёрный мешок принадлежит прикорнувшему мужчине у противоположного окна. Принадлежал, - думаю я. - Надо немедленно выходить на следующей остановке, а то этот трамвайный соня если проснётся, то отберёт у меня этот поистине Божественный подарок судьбы. И тут как раз двери трамвая открываются, и я пулей выскакиваю из вагона. Всё. Телефон мой. И я не испытываю угрызений совести за то, что я его вроде бы как украл. Нет! - это не кража! Ведь в момент, когда я потянулся и брал чёрный мешок с трамвайного пола, я не идентифицировал этот мешок как принадлежность трамвайного сони, и, следовательно, не осознавал противоправности своего движения к мешку и его взятия в мои руки. А когда этот мешок уже оказался у меня в руках, я настолько переполнился мыслями о божественности подарка, что я без злого умысла оказался держателем этого средства связи с миром, и что бывший хозяин телефона, этот соня, не сильно то и дорожил им, коли держал его не в кармане или пристёгнутым, стало быть, для него это будет не велика потеря, для меня же, маргинала, выпавшего из общества, этот телефон - это, повторяю, божественный подарок судьбы, чтобы я, выпав, не сильно от этого общества удалялся: держал с ним связь, так сказать, что, возможно, поможет мне восстановить свой социальный статус.
Выйдя из трамвая и зайдя во двор ближайшего дома, я сел на скамейку и принялся знакомиться с остальным содержимым подобранного мной чёрного мешка. В нём оказался свёрток с бутербродами с колбасой, чистые носки, пачка хороших американских сигарет (если про сигареты можно сказать хорошие) и флешка (память с интерфейсом USB 2.0) на шнурке. Кстати, именно на неё я буду скидывать Книгу, которую Вы сейчас читаете, по мере её печатания на компьютере, который вечно глючит. Так что можно сказать, что всё найденное мной в чёрном мешке, мне пригодилось. Флешка потом, а всё остальное было актуальным прямо тогда, в период бомжевания. Телефон оказался "Нокией" модели 7210 с цветным экраном. Устаревшая ли эта модель или нет, я не разбирался, главное, что по нему можно звонить и принимать звонки. И я подумал, что мне некому-то особо и звонить и не от кого ждать звонка. Придя в квартиру, где мы с Тимуром делали ремонт, я показал ему свою находку, и он тут же предложил мне поменяться с ним мобильниками. Я отказался, поняв, что мой телефон не такой уж и плохой. А зарядить свой телефон я смог с помощью зарядного устройства, принадлежащего хозяевам ремонтируемой квартиры. Я понял, что мне теперь нужна своя зарядка. Деньги на свой номер телефона мне также были нужны. И мне их дал Роман Герасимов, о котором я писал, что он работает при Комитете экономического развития, промышленной политики и торговли Санкт-Петербурга. Когда я пришёл в этот Комитет, расположенный на Вознесенском проспекте, я больше всего боялся, что меня выгонят из зала при входе, где на столике стоял городской телефон для вызова работников Комитета, ведь я был с большой сумкой-баулом, какие обычно у челноков с товаром (эту сумку, грязную, я подобрал в подвале, где ночевал во время дождя на Гражданке). По делам в Комитет с таким баулом - это же нелепость! Но мне удалось вызвать Романа Герасимова из его кабинета. Он мне дал несколько сот рублей на телефон.
Однажды после работы с Тимуром я катался в метро лишь бы убить вечернее время на мелкие деньги, данные мне им сегодня на сегодня. Ночевать я планировал на улице на Гражданке недалеко от квартиры, где мы с Тимуром производили ремонт. Кстати скажу, что именно в ремонтируемой квартире я набирал в пластиковую бутылку кипячёную воду, которую пил в свободное от квартирного ремонта время. То есть питьевая вода у меня была всегда. То есть питьевая вода у меня была всегда. Именно кипячёная вода и подачки Тимура удерживали меня при нём... Но проезжая в метро мне вдруг захотелось на улицу. Нет, не в туалет, а просто подышать, потому что просто надоело находиться под землёй. Станцией, случайно оказавшейся в этот момент следующей, была "Выборгская". Что я буду делать на земле на "Выборгской", я не представлял. Может, попью пива, - подумал я, очень давно не пивший пива, а на пиво у меня сегодня случайно было,-что же ещё делать на "Выборгской"? выхожу я на ней на платформу. А до эскалатора на этой станции с платформы ещё надо пройти по каменной лестнице. Лестница эта короткая, но широкая, в ширину платформы. И собираясь взойти по ней к эскалатору, я заметил на ней немолодую женщину, с трудом спускающуюся хромая и держась за перила. Она была в тапках вместо уличной обуви. Я решил ей помочь спуститься по лестнице, ибо я понял, что она очень нуждается в посторонней помощи. Я поддержал её при спуске, и в тот момент, пока мы спускались, мне подумалось, что раз женщина так хромает, то ей понадобится помощь и по дороге домой от метро, куда она сейчас приедет. Может быть, - предполагал я, - мне удастся навязаться к ней на чай или даже на ужин, а это лучше, чем пиво на улице, а может быть, переночевать на её лестнице, куда я попаду вместе с ней минуя домофонную преграду, а может быть, и это желательнее всего, она разрешит заночевать у неё, накормив. Об этом всём мне удалось подумать, пока мы медленно спускались по лестнице к поездам метро. Я сказал женщине, что помогу ей добраться до дома. Она была в таком затруднительном положении, что от такой любезности с моей стороны не могла отказаться. Поэтому мы быстро завязали знакомство. Лидия, так она просила её называть, оказалось, что работает санитаркой или медсестрой то ли в поликлинике, то ли в больнице, едет с работы, где и подвернула ногу, домой. С работы до метро её подвезли, а дальше - её проблема. Мне показалось это чудовищно несправедливым. Ехать в метро Лидии надо было до "Комендантского проспекта", так что мне хватило времени рассказать ей о ситуации, в которой я оказался, о своей беде. Поняв меня, она, сидя в вагоне метро, сложила руки как в молитве, повернувшись ко мне вполоборота, и обратилась ко мне с горящими восторженными глазами: