- Я бездомный, - объясняю я жандарму через окно. И безработный. И денег у меня нет. Я хотел есть и залез в урну в поисках еды.
- Я плохо понимаю по-русски. Напишите, что я вам говорил.
Я пишу на листке, что я БОМЖ, живу на лестничной площадке дома ╧٧ на Адмиралтейской набережной, нашёл портмоне на Садовой улице. И передаю написанное жандарму через углубление под окошком.
- Мерси. Можете идти.
- Мерси - и это всё?! Я рассчитывал на вознаграждение. Полагаю, что 10 евро вы смело можете мне дать, а потом взыскать с хозяина портмоне.
- Нет. Я не понимаю вас. Я плохо понимаю по-русски,-отнекивается жандарм.
- Чего тут непонятного?! - возмущаюсь я. - Я есть хотел, залезая в урну, и надеялся в ней найти что-нибудь поесть. Если бы не я, не такой, как я, голодный, то документы с кредитками не нашлись! Понимаете вы?
- Нет, не понимаю.
- Хорошо, - и я пошёл на уступки, погрустневший от того, что обламывается моя идея с денежным вознаграждением, и не меньшую же сумму мне надо было запрашивать?!: - с вас бутылка коньяка или французского вина, - предложил я, полагая, что французский алкоголь есть во французском консульстве, и заполучив бутылку в качестве вознаграждения за принесённое в консульство портмоне с содержимым, я смогу эту бутылку перепродать подешевле, лишь бы заполучить 100 рублей.
- У меня нет, - ответил мне французский жандарм.
Да, - подумал я, - не везёт мне. А вслух произнёс:
- Возможно, у вас нет целой бутылки для меня. Ну так хотя бы налейте рюмку коньяка из нецелой. Я так давно не пил коньяка!
- Я вас не понимаю.
- Либертэ, эгалитэ, фратерните! А сейчас понимаешь меня! Вив ль Эмперэр!
- Сейчас понимаю. Но я не сторонник Наполеона. У нас сейчас республика.
- Это не важно, сторонник вы Наполеона или нет. Это я так - к слову. Важно меня как-нибудь отблагодарить, не зря же я к вам шёл сюда! В надежде, что вы окажетесь порядочными людьми...
В этот момент из какой-то внутренней двери, ведущей вглубь консульства, выходит второй жандарм и спрашивает первого по-французски, наверное, о том, что здесь происходит? Первый за стеклом отвечает второму, подошедшему к нему, наверное, что ему не удаётся меня вежливо выпроводить из консульства после передачи мной портмоне их гражданина. Второй что-то говорит первому, поглядывая на меня, и я принимаю важную позу. Второй жандарм уходит в недра консульства и возвращается почти сразу с бутылкой:
- Возьмите, пожалуйста. Это вам. Спасибо за то, что вы принесли находку нам. Мерси. До свидания!
Я беру бутылку и покидаю консульство. Сразу по выходе из консульства я остановился на берегу реки Мойки и разглядываю-читаю бутылочную этикетку. Бальзам "Поморье" Архангельского производства! Надо, - думаю, - зайти в магазин и посмотреть, сколько стоит подобная продукция. На Конюшенной площади захожу в магазин. Естественно, что именно этого бальзама в продаже нет, так как он архангельский, но есть петербургские по цене 140 рублей. То, что цена у них больше сотни рублей, меня радует: значит, у меня есть перспектива сбыть свою бутылку с рук со скидкой, то есть ровно за 100.
Иду к Михайловскому манежу. Думаю, кому бы предложить мою бутылку архангельского бальзама "Поморье". С бокового фасада манежа стоянка машин. Смотрю, стоит микроавтобус с водителем за рулём. Дай, думаю, предложу ему бутылку. Обращаюсь к нему:
- Здравствуйте!
- Здравствуйте! - слышу в ответ.
- У меня к вам вот какое дело. Я имею бутылку бальзама "Поморье" архангельского производства. В магазине аналогичный бальзам петербургского розлива стоит 140 рублей. Купите у меня мою бутылку за 100 рублей, а то я был на этой выставке и увидел в продаже одну икону, которая столько стоит, а денег у меня нет на неё, а я ТАК хочу эту икону купить!
Договорил я, и не успел дождаться, что мне скажет водитель, к которому я обращался, как из глубины микроавтобуса показалось лицо в платке немолодой женщины и протянута ко мне её рука со сторублёвой бумажкой:
- На, возьми, милый, - передаёт она мне деньги.
Я их беру и протягиваю ей бутылку перед грудью водителя. Она же мне:
- Нет, не надо. Ты икону купи, и выпей сам эту бутылку.
Мне только и осталось сказать ей "Спасибо".
Иду на контроль билетов, где все заходят на выставку, и говорю контролёрам, показывая сто рублей:
- Я уже был на выставке и приглядел себе икону за 100 рублей. У меня больше нет денег, чтобы купить входной билет. Пустите меня так за иконой!
И меня пропустили на выставку, где я приобрёл-таки себе эту икону.
А второе название купленной мной иконы "Приезерная". Мне оно не понятно, вернее, я его забыл. И отнёс я эту икону в квартиру тёти Надины.
Ы-Ы
Конец апреля. Я как обычно поздним вечером кормлюсь в Александровском саду. Уже давно стало темно. Пора домой, то есть к себе наверх. Поднимаюсь туда к себе, что не легко по такой крутой лестнице, и так высоко. Ну вот я и поднялся! Ставлю на пол полиэтиленовый мешок с подобранным мной в саду недопитым пивом и плюхаюсь на свою лежанку, состоящую из разложенных курток поверх картона и фанеры, в свою очередь лежащих на куске синего полиэтилена, о добыче которого я уже писал. И вдруг я чувствую запах Scheisse вокруг. Как говорится, не тронь шайсе, оно и не воняет. Короче, я вляпался в это шайсе. Хорошо хоть, что только одеждой, а не оголёнными участками тела, то есть не руками или ещё чем. Не постеснялся же кто-то сделать большое грязное дело прямо на мои куртки, на мою лежанку, как будто не видят, что здесь обитает человек! Но что мне теперь надо срочно делать, ведь это шайсе и на мне, и размазанное мной вокруг меня?! И оно воняет. Я принимаю решение выбросить всю свою загаженную подстилку, то есть куртки, и рубашку с себя. Снятый мной только что бушлат оказался также в шайсе. И джинсы на мне. Но выкинуть эти свои носильные вещи я не мог. Что же я буду тогда носить? Значит, надо стирать их. Но не понесу же я вещи, вымазанные шайсе в квартиру тёти Надины! Там меня не поймут, что мне надо отстирать это шайсе. В их ванне, что ли? Где моются люди. Но как же мне быть? Стирать-то надо. А на часах первый час ночи, если не час. Но я вынужден позвонить в квартиру на последнем этаже. Я извиняюсь перед хозяйкой квартиры Леной за столь поздний звонок и объясняю ситуацию, в которую я вляпался. Лена даёт мне стиральный порошок и жидкое мыло. Хорошо хоть, что у меня на лестничной площадке нашлись вторые джинсы, подарок Романа Герасимова, и у меня было, во что переодеться. И я пошёл стирать на Неву. На Адмиралтейскую набережную, там, где у спуска к Неве стоят две большие гранитные рюмки, то есть напротив выхода из Александровского сада. У этого же спуска, поскольку он широкий, пришвартованы прогулочные речные трамвайчики. И вот я стираю. А на набережной уже собирается народ в ожидании разводки мостов. И некоторые люди указывают на меня пальцем и говорят друг другу:
- Смотри, чем он там занимается!? Стирает! В самом деле стирает!
- И правда, стирает.
Только представьте, мои читатели, меня, стирающего в ночи при свете уличных фонарей на берегу Невы свою одежду. Я стираю и думаю, что кто-то не постеснялся сделать это перед иконами, висящими у меня наверху на стенах. И не побоялся Божией кары за такое изощрённое злодеяние... Стираю дальше. Тру свои вещи о ступеньку спуска к Неве, погружённую слегка в воду. Полощу джинсы в Неве, держа их за штанину. А бушлат я повесил на каменный выступ сбоку от спуска. Стекать. И с него в три ручья стекает вода. А людей всё больше на набережной. Но я продолжаю свою работу, как будто я один, и вокруг меня никого нет. Вот я заканчиваю. Надо вытереть руки. И я их вытираю бумажными белыми салфетками, взятыми мной из макдональдского пакета, каких много в округе оставлено на скамейках или в урнах при них. А вытерев их, я выпускаю салфетки из рук, и они, белые, летят по ветру из света во тьму ночи, светясь в ней. Рядом же нет урн. И буду я думать о чистоте города, когда кто-то испортил её на моей лестничной площадке!
30-300
В начале мая, проснувшись, я решил пойти на Пушкинскую улицу в булочную, путь к которой не близкий от Набережной, зато там продавались рулеты с маком и лимоном за 12 рублей 40 копеек. Такие же рулеты можно было купить мне и ближе от Набережной, и дешевле на рубль. Но в этих ближних магазинах эти рулеты были в целлофановой вакуумной упаковке, вследствие чего без тонкой хрустящей корочки. А на Пушкинской они продавались без упаковки, то есть немного полежавшими на воздухе с образованием этой самой корочки. Мне она, эта корочка, очень нравилась, и поэтому мне не лень было ходить далеко и не жалко платить лишний рубль. В этот отличный майский день - а был уже полдень - я вышел с Набережной с 11 рублями с копейками, надеясь по пути на Сенной площади найти рубль-полтора, пройдясь по ней по кругу. За круг или два я бы нашёл недостающую мелочь и пошёл бы дальше на Пушкинскую. Выйдя на Сенную, я зашёл в часовню, расположенную на месте взорванного Успенского собора, то есть рядом со станцией метро "Сенная площадь". И в этой часовне я заметил в продаже небольшую икону Спасителя за 30 рублей. Я сразу же захотел её купить, но денег-то у меня всего 11 рублей с копейками. Причём все 11 рублей тоже не рублями, а мелочью (Хорошо, что в той булочной принимали мелочь не ворча, а даже приветствуя её, так как у них все цены были не округлённые до рублей, а с копейками, и им мелочь всегда была нужна для выдачи сдачи). Я поинтересовался и узнал, что икона на витрине под стеклом - последняя. Я понял, что мне надо немедленно заняться поиском недостающих 18 рублей с копейками. А ведь такая сумма - вполне реальная, чтобы найти её за день! И я решаю посвятить этот прекрасный майский день поиску денег на икону - не идти же за такими деньгами на Набережную к тёте Надине! Она-то даст, но я не хочу туда специально заходить за деньгами - хватит того, что я каждую неделю захожу туда мыться в ванне. И я стал накручивать круги по Сенной площади, вокруг неё. Когда мне это надоело, я зашёл в расположенный рядом на Садовой улице магазин "Диета". Там под кассами и прилавками я также всегда находил мелочь. Потом снова вокруг Сенной. Потом снова в "Диету". Потом снова на Сенную. Там по ходу дела доел объедки выпечки. Аппетит только разыгрался. Пошёл по Садовой. Там у перекрёстка перед "Гостиным" ларёк-шаверма. Доедаю выброшенную в урну шаверму (её часто не доедают, ту часть в бумаге, за которую держат руками, чтобы их не испачкать). Иду обратно на Сенную. А после решил сходить на Московский вокзал. Иду по Невскому. Если вижу тележку, с которой торгуют мороженым или хот-догами, то я специально прохожу мимо неё на расстоянии полутора метров, заглядывая под неё, ведь под ней часто можно найти оброненные покупателями белые деньги, в смысле: рублёвые, а не копеечные. А на Московском вокзале у меня уже разработан маршрут, чтобы обойти все возможные места, где могут быть на земле оброненные деньги, и не повториться при обходе, не пройти лишний раз мимо одного и того же места. Делаю круг, или сложную петлю, по Московскому вокзалу. Подзарядил немного телефон, раз уж зашёл на вокзал. В кассовом зале ╧2 у окна. Но это так, чтобы дать мозгу отдохнуть от постоянного сканирования под ногами. И чтобы ещё накидали мелочь на землю. Всего минут 15 стою-заряжаю. И далее снова круг, или сложную петлю. Сколько я насобирал, я не считаю, но чувствую, что пока что маловато. Пора снова на Сенную, где намереваюсь добрать недостающую мелочь. По пути попадается Кузнечный рынок. На нём также подбираю мелочь. Здесь преобладают белые деньги под ногами у прилавков. Но под взглядами торговцев, южных людей, мне здесь собирать мелочь неприятно. После Кузнечного рынка, где много набрал, решаю ещё раз сходить на Московский вокзал, чтобы добрать там необходимую мелочь и уже не возвращаться на Сенную, а пойти сразу же на Набережную отдыхать (на лестничную площадку) - всё равно я сегодня уже купить икону не успеваю. И вот я останавливаюсь посчитать и узнать, сколько же мне осталось найти денег. А остановка эта произошла у музея Арктики на улице Марата. Прямо перед входом в музей. А мелочь я собирал в правый карман джинсов. И вот я теперь достаю монетки, одну за другой, из этого кармана и перекладываю в нагрудный карман рубашки, считая их. Процесс этот занимает какое-то время. И вот я заканчиваю считать. У меня оказалось 29 рублей. Ну, думаю, на сегодня хватит: завтра утром рубль-то насобираю на Сенной без проблем. И только я так подумал, опускаю свой взгляд на асфальт перед собой. О, Господи! Лежат сотенные бумажки. Прямо передо мной! Поднимаю - их оказывается три. Вот как меня отблагодарил Бог за моё занятие, за посвящение этого дня поиску денег на икону Спасителя! Замечу, что 300 рублей я ещё ни разу не находил - было только трижды по 200. И я решаю с этих денег купить себе бутылку пива и рулет с маком, а все оставшиеся деньги потратить на иконы. И на следующий день я их покупаю, разные, и по 100 рублей и дешевле, и много маленьких 20-рублёвых. И я решаю сделать из многих из них ещё один иконостас. Для чего? Для дома, который, я надеялся, у меня рано или поздно будет свой. Ведь первый иконостас, составленный из бумажных икон-открыток, наклеенных скотчем на дно коробки из-под обуви, хотя и смотрелся очень замечательно, и был удобен для молитв, всё-таки был как бы походным, неосновательным. И я решил сделать такой, какой бы вписался в красный угол моего будущего жилья, которое, я верил, у меня снова появится и будет хорошим. А с иконостасом в углу ещё лучше, ведь я уже не мыслил своей будущей квартиры и без отдельных икон, и без иконостаса как взаимно вяжущихся друг с другом по стилю икон и соединённых вместе, что я считал нужным после прочтения купленной как-то за 15 рублей в церкви брошюры "Как устроить домашний иконостас". Я наклеиваю иконы на деревянной основе на золотую крышку коробки опять-таки из-под обуви, взятую во дворе обувного магазина у его чёрного входа, и оставляю склеенный иконостас на лестничной площадке, и не вошедшие в иконостас иконы также храню там у себя в коробочке, а так называемую большую аналойную икону Господа Вседержителя прикрепляю как-то, как уже не помню, к стене на моей лестничной площадке. Украдут, не украдут?, если заметят, - задаюсь я вопросом. Но разве тот, кто молится перед иконами, способен их украсть? Нет, отнести склеенный иконостас (клеил я прямо на лестничной площадке) и иконы на первый этаж в квартиру тёти Надины у меня не хватает сил - они мне нужны здесь: с ними мне так здесь хорошо! Почти уютно.