- Мужчина! Где "Книга жалоб"? До сих пор у вас?!
Мне очень не понравился ни его тон, ни обращение ко мне этим грубым тоном со словом "мужчина". Как будто он мысленно раздел меня и убедился, что я действительно мужчина. Надо сказать, что грубое обращение ко мне охранника было услышано всей сидящей в зале на презентации публикой, и все обратили взоры на меня с охранником. В подобной ситуации, когда все смотрят на меня, мысленно раздетого, я вынужден быстро "одеться", то есть ответить грубостью на грубость , то есть защититься грубостью, так сказать, отшить грубияна:
- Вы бы меня ещё ٧٧٧٧ назвали!-отшил, отбрыкнулся словесно я от охранника, намекая на его зрение, что он увидел во мне мужчину. А произнёс я это в тишине при устремлённых на нас с охранником десятков пар глаз. Возможно, кого-то и шокировало моё неожиданное употребление мата в своём выражении. А одет я был тогда в подаренный мне продавщицей церковной лавки на Московском вокзале великоватый, но великолепный, пиджак.
В процессе обсуждения книжной новинки, в которой одним из персонажей по воле автора книги был Иисус Христос, я услышал от некоторых участников обсуждения абсолютную ересь. Мне это было ясно, поскольку я недавно читал Евангелие и Закон Божий, и я не смог смолчать, и сам вставил слово, когда дискуссия приобрела теологический характер, выступив в защиту такого доброго человека, как Иисус Христос, и автора презентуемой книги, на которого производились нападки, что он неправильно понимает двойственную сущность Иисуса Христа. Да, в частности, высказывание ведущей презентацию показалось мне такой ересью, услышав которую, я не смог смолчать, и, запросив микрофон, высказался. Я досидел в зале до конца презентации, а после неё ко мне подходит молодой бородач и спрашивает меня, не пишу ли я сам?
- Как раз собираюсь засесть, - ответил я ему, - да всё не соберусь.
- О чём же будет Ваша книга?
- О себе.
- Я так и подумал...
- И о России вокруг меня, и о Боге.
- Тогда я готов Вам помочь. Не только написать, но и с продюсерами. У меня есть знакомые продюсеры, даже иностранные, в кино.
- Это мне очень интересно, - говорю я молодому бородачу в джинсах и пиджаке (теперь я к нему присмотрелся), как и я.
- Тогда вот Вам номер моего телефона: V-VVV-VVV-VV-VV. Меня зовут Александр Иванов; и моего знакомого Анатолия Холоденко: V-VVV-VVV-VV-VV. Как Вас зовут, и номер вашего телефона?
- Алексей Павлов. 8-960-VVV-VV-VV.
- Позвоните Анатолию, а я со своей стороны успею рассказать ему о нашей с Вами встрече.
Следующий день я начал с того, что приделал свисающий с правого плеча аксельбант со свистульками. Ну, всё, теперь, по-моему, к моему костюму ангела-воина Господня уже ничего не прибавишь. И ничего не убавишь,-подумал я,-настолько всё гармонично сложилось в единое целое- военный мундир ангела-воина Господня из спецподразделения "Морские кроты". Даже подаренный Анкой апельсин, если его держать в согнутой в локте руке перед собой, будет, оранжевый, весело контрастировать с тёмно-синим бушлатом. Решено, я пойду на карнавальное шествие в День города с апельсином в руке. Пусть все увидят, что Алексей Павлов, выпустивший Книгу про себя, действительно был. И даже находясь в беде, не вешал носа и юморил. И пусть читатель обратит внимание, что вещи, сложившиеся в единый военный костюм с аксессуарами , пришли ко мне подряд за относительно короткий срок, без лишних вещей (разве что шапочку-балаклавку не наденешь под кепку с париком), и даже на купленные мной сумку типа армейской планшетки и кресты-нашивки деньги я не заработал, а получил так. И маленькая немецкая грамматика, ещё одно рыжее пятно, торчащая из кармана на фоне тёмно-синего бушлата, - её я тоже купил на подаренные, а не заработанные, деньги.
В продолжение раскрытия идеи, что будет означать моя демонстрация самого себя, то есть парад, отмечу: воины, даже правые, на то и воины, что рано или поздно проливают или свою и/или вражескую кровь, или готовы пролить. Также и я, чувствуя свою незащищённость, предчувствую, что должно случиться пролитие крови: или моей (попытки уже были: и с ножом дважды: 1) у горла в гараже; и 2) когда я шёл по Марсову полю с вещами ночью; и когда курсанты хотели меня побить; и ещё были попытки, не вошедшие в Книгу, чтобы быть кратким) или моих врагов, желающих воспользоваться моей незащищённостью, а врагов у меня, как у бомжа, много, в том числе кажущиеся сами себе добропорядочными граждане вроде того с собакой, что произнёс-прорычал: "Ненавижу!" и приказал немедленно убираться с его лестницы в доме на Большом Казачьем, или на улице Восстания (не помню, писал ли я про случай на улице Восстания, но перелистывать назад мою рукопись или мой файл мне влом). То есть я себя действительно чувствовал, повторяю, воином на войне за своё выживание и в войне за победу Добра и Справедливости, то есть на стороне Бога против сил зла. И зло это-существующая государственная система, которая... Ну, вы сами знаете до чего нехороша.