— Даа... Приехали.
Джаска роется в шкафу, что-то оттуда вытаскивает.
— Смотри, — говорит она, — почти армейский вариант. Водонепроницаемые штаны. Даже если я упаду в болото, то не промокну.
Я смотрю на эти штаны жуткого лимонного цвета и отвечаю ей:
— По-моему, это штаны от недержания.
— Джорджи, ты ничего не понимаешь, — говорит Джас. — У девушки обязательно должно быть хобби — все лучше, чем вешаться парням на шею и унижаться.
Она меня достала. Причем очень.
18.00
Но на этом демонстрация походной моды не закончилась. Джас похвалилась, какие у нее резиновые сапоги, плащ и пр. и пр.
С чувством исполненного долга я отправилась домой.
Мне хотелось дойти как можно быстрее, поэтому я представила, что я маленькая девочка и скачу на лошадке. Я помчалась галопом — и-го-го! — подхлестывая лошадку воображаемым прутиком. Дорога была пустынной, и Черная Звезда (так я назвала лошадку) скакала галопом, и на боках ее выступала пена. Я всякий раз поддавала ей прутиком, и мы неслись так, что ветер в ушах свистел! Нно, милая! — приговаривала я. — Нно! А потом — тпру! — потому что нам пора было переходить дорогу. Смотрю, а на той стороне — Дейв Смехотура. Замечательно. Спасибо, Господи, ты меня круто подставил. Я вся красная и потная, без косметики, да еще на «лошадке».
Дорогу я перешла, преисполненная достоинства и холодная, как айсберг (хотя дышала как загнанная лошадь).
— Джорджия, а что это ты меня игнорируешь? — окликнул меня Дейв.
— Что тебе надо? — сказала я, не сбавляя шага, а сама с ужасом подумала: у меня, наверное, прическа сейчас похожа на хвост бешеной лошади.
Но Дейв не отстает, идет следом. Это называется — игнорирует мое игнорирование. Меня это бесит. А потом еще он меня и за руку схватил.
— Джорджия, ну посмотри на меня. Может, хватит злиться? Ведь я же не твой парень, а ты не моя девушка. Ты ведь сама не захотела. А потом я встретил Рашель, она хорошая, она ведь тоже человек...
Но у меня даже мускул на лице не дрогнул.
Дейв улыбнулся и говорит:
— Разве мы не можем просто дружить? Ведь нам было так весело друг с другом.
Что ж, он прав. Пусть из нас не получилась влюбленная парочка, зато Дейв как никто умеет смешить.
Как-то так, без всякого напряга, мы оказались в кофейне, где я и рассказала Дейву про Марка Большую Варежку.
— Да он полный придурок, — возмутился Дейв.
И мне сразу стало легче. Одно дело, когда такие вещи говорит Рози, а другое — друг мужеского пола. Выпив кофе, мы вышли на улицу и еще немного погуляли, держась за руки. А потом Дейв остановился и взял меня за подбородок (не путать со «схватил»). Он притянул меня к себе и тихонько поцеловал в губы. Черт! У меня коленки затряслись.
А потом я пошла домой.
— Эй! — окликнул меня Дейв. — А насчет Марка не беспокойся. Я с ним поговорю.
Дома
Вот радости привалило: к нам с ночевкой приезжает мой кузен Джеймс.
— Мам, ну за что? — воскликнула я.
— Дорогая, он наш родственник.
— А если б Гитлер, например, был моим родственником, ты и его впустила бы в дом?
Тут мутти «включила маму»[33]:
— Не глупи, пожалуйста. Отправляйся делать уроки. Да, и душ пока не принимай, мне нужно убрать в ванной кучку после Горди.
Горди сделал в ванной кучку? Представляю, как он долго закапывал ее, скребя когтями эмаль... Ему что, собственного лотка мало? И как он вообще забрался в ванну? А, знаю, наверняка Либби его подсадила. Или Ангус. Точно, Ангус. Я вхожу в комнату: Ангус развалился на моем кардигане и умывается после туалета.
— Ну ты и гад, — говорю я. — Вот погоди, вырастет у тебя сын, узнаешь. Маленькие детки — маленькие бедки.
Но Ангус меня не слушает. Закрыл глаза и спит. Да что я распинаюсь? С какой стати Ангус будет переживать за своего сына, если он сам такой же хулиган? Это у них в крови.
21.00
Звонят в дверь. Как всегда, открыть некому. Мама с Либби в ванной и, судя по громкому мяуканью, там же наши коты. Не представляю, как туда вообще после этого можно заходить. Чтоб я еще раз приняла там ванну или душ! Ни за что — даже если мама вымоет ее нитроглицерином[34].
А звонок все дзынь да дзынь.
21.03
Я кричу своим:
— Не беспокойтесь, мои дорогие, я открою! Это ничего, что у меня экзамены на носу! Я работаю — вы отдыхаете!
Иду вниз.
Если это Джеймс, у меня случится истерика.
21.05
Ёпрст! Открываю — а там Марк Большая Варежка. Стоит, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Джорджия, я тут насчет вчерашнего...
Что? Он опять хочет посягнуть на мои нунги-нунги?
— Чего надо? — устало спрашиваю я.
— Я это...
Тоже мне, культура.
— Я это...
— Ты кто? Граф Монте-Кристо? Тупица? Наглая Большая Варежка? Определись.
— Я это... Я пришел извиниться, — говорит Марк.
Джорджиально. И тут я вижу, что у него рот распух и губа рваная. Может, он превращается в монстра, как в фильме «Невероятный Халк»[35]?
— Так ты меня прощаешь? — интересуется Марк.
Ой, прямо сцена из «Унесенных ветром», старого кино, где джентльмены в камзолах и панталонах. Мне следовало бы ответить примерно в таком духе:
«Сэр, ваши извинения приняты. Ваше благородство беспредельно».
Но весь облик Марка как-то не вяжется с традицией изъясняться высокопарным слогом, поэтому я просто говорю:
— Эээ... Ну да, прощаю.
Еще немного потоптавшись, Марк уходит, а потом поворачивается и говорит:
— Только скажи своему приятелю, что я извинился.
— Какому еще приятелю?
— Ну, Дейву.
Bay! Ваще!!!
Это Дейв его что ли так разукрасил?
21.15
Я позвонила Рози и рассказала о случившемся.
Рози впечатлилась по полной программе — она у нас вообще любительница всего брутального.
— Вот это я понимаю! — воскликнула она. — Наш человек. Это еще хорошо, что Свен не подключился. Тут на одной вечеринке парень вперед меня в туалет заскочил, так Свен закинул его задницу через забор.
— То есть парня отдельно, а задницу отдельно?
— Джорджия, не ерничай. Это выражение такое.
—
Sacré
bleu.
— Mais oui[36] .
21.35
Теоретически я против насилия, если учитывать мое отношение к Иисусу. Но хорошенького понемножку. То, что Дейв поколотил Марка — это как раз то самое исключение из правил, которое меня вполне устраивает.
21.40
От этого меня еще больше тянет к Дейву.
А вот к кузену Джеймсу я испытываю совсем иные чувства. Он нынче зачитывается «Хоббитом» Толкиена и прожужжал мне все уши на эту тему.
«А ты знаешь, — говорит он, — что люди до сих пор собираются у могилы Толкиена и разговаривают между собой на эльфийском языке»?
Тоже мне интересность. Какие-то придурки собираются у могилы мертвого чувака и говорят на эльфийском языке. Это тупость, вот что я вам скажу.
Слава богу, что Джеймс не пристает ко мне со своими «щекоталками». Пусть лучше читает своего Толкиена.
Полночь
Интересно, чем отличается парень от эльфа?
Четверг, 17 марта