И тогда я сказал - согласен !

-- Они уехали! Ночью. Часов около двенадцати.

-- Хорошо, допустим, -- согласился следователь. -- Куда же они поехали? Как их зовут? Скажите нам, чтобы мы могли их поскорее разыскать и снять с вас подозрение.

Я несколько секунд молчал, удивляясь про себя подобной тупости следователя. Или он меня за дурака считает?..

-- Во-первых, я вам еще раз заявляю: эти двое мужчин, мои гости, они уехали вчера ночью. Имена их я могу сообщить, но это вам ничего не даст, потому что вы не сможете их найти.

-- Почему мы не сможем их найти? -- быстро спросил следователь.

-- Потому что они уехали туда, куда вы никогда и ни при каких условиях не сумеете попасть.

-- А вы сумеете?

-- Я сумею.

-- Интересно, -- усмехнулся следователь.

-- Так вот я и говорю, что даже если бы вы и нашли этих двоих, то что бы это изменило? Ведь два трупа все равно останутся, и вы все равно обязаны будете их опознать, а опознать вы их не сможете, потому что, я еще раз вам повторяю и прошу занести в протокол -- это не люди и они никогда не жили на Земле. Я их не убивал, и никто их не убивал, потому что невозможно убить то, чего не существует в природе!

-- Ну хорошо! -- согласился следователь. -- Пускай так: эти люди -- не люди. Ну а кто же они тогда? С вашей точки зрения.

-- С моей точки и со всех точек -- это муляжи, изготовленные из органической массы.

-- Муляжи?!

-- Муляжи.

-- Так-так, интересно!.. И что же дальше?

-- Ничего. Это -- муляжи, а я -- не убийца.

-- Занятно, -- качнул головой следователь.

Я сочувственно вздохнул.

-- Так что же у нас получается? -- заговорил он вновь. -- Кто-то неизвестный подбрасывает ночью вам в квартиру искусно выполненные манекены людей с тем, чтобы вас заподозрили в убийстве. Так?

-- Н-ну... так.

-- Вы крепко спали, ничего, естественно, не слышали и совершенно не представляете -- кто бы это мог сделать, и, главное, зачем?

-- Почему же, -- ответил я, снисходительно улыбнувшись, -- очень даже представляю -- кто сделал и зачем.

Следователь долго крепился, но тут выдержка изменила ему, и он выказал крайнюю степень удивления. Стало очень заметно, что ему все меньшее нравится наш разговор. Кажется, он жалел, что позволил подследственному завлечь себя в подобный абсурд. Я, было, посочувствовал ему, но что мне оставалось делать? Не признаваться же, в самом деле, в убийстве в угоду незнакомому мне человеку?!

-- Ну так кто это сделал? -- спросил он, не глядя на меня и хмурясь.

-- Это совершили агенты службы охраны общественного порядка!

-- Вы хотите сказать, то это мы подкинули вам трупы? -- изумился мой собеседник.

-- О нет, конечно нет! Я имел в виду другое. -- В этом месте я сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями; следователь пытливо смотрел на меня. - Эти агенты... они, знаете ли, прибыли из будущего!

-- Как вы сказали? Из будущего? -- Следователь даже привстал.

Я утвердительно кивнул.

-- Из будущего. Вы не ослышались. Я говорю о службе охраны общественного порядка двадцать пятого века...

После такого заявления возникла вполне объяснимая пауза. Следователь не мигая смотрел на меня, и на лице его на сей раз показалось нечто напоминающее испуг.

-- И что же им от вас нужно? -- наконец выговорил он.

-- А ничего особенного! Они хотят, чтобы я вернулся к ним.

-- Вернулся?

-- Вернулся.

-- То есть, в двадцать пятый век?

-- Именно так, вы все правильно поняли, -- попытался я подбодрить смутившегося собеседника.

Снова возникла пауза. С одной стороны -- я все сказал, что хотел сказать для начала, а с другой -- следователь как бы получил ответы на свои вопросы и не знал теперь, видно, чего такое можно еще меня спросить, чтобы не нарваться на очередную грубость.

Но скоро он вновь обрел дар речи. Эти люди тренированные -- умение болтать языком -- основа их профессии, -- и поэтому он, несколько одумавшись и придя в себя, продолжил:

-- Зачем же, позвольте вас спросить, вы им так срочно понадобились?

-- Дак что, -- сказал я обыкновенно, -- они хотят, чтобы я продолжил у них службу, больше ничего.

-- У кого это -- у них?

-- Ну в органах охраны правопорядка! Я же вам объясняю.

-- В органах охраны правопорядка двадцать пятого века? -- уточнил следователь.

-- Так точно.

-- Странно.

-- Что вам странно?

-- Странно, что они избрали такой необычайный метод убеждения, - высказал мнение следователь, не замечая странности своего собственного суждения: он удивлялся действиям агентов из будущего, одновременно принимая ситуацию целиком, то есть как бы признавая их существование в природе как таковых.

-- Ничего странного, -- сказал я, -- это их обычные методы.

-- Обычные?.. -- Следователь выпрямился на стуле. -- Вы хотите сказать, что подобных случаев много?

-- Ну не так, чтобы уж очень, -- проговорил я с сомнением, -- но бывают. Я знаю несколько подобных разбирательств.

-- Очень интересно, -- оживился следователь. -- И что же, было при этом установлено, что это пришельцы подкинули уже мертвые тела и все такое?

-- Во-первых, не пришельцы, а агенты службы правопорядка -- повторяю вам; и не мертвые тела, а муляжи, понимаете? -- муляжи! Никаких тел нет, тем более, мертвых.

-- Ну ладно-ладно! -- замахал он руками. -- Пусть будут муляжи, я не об этом хотел спросить. Меня интересует -- что стало с людьми, которым подкинули такие штуки, -- этих людей оправдали?

-- Нет, не оправдали, -- ответил я с видом сожаления.

Следователь видимо обрадовался. -- Отчего же так? Если они не виновны, и трупы это вовсе не трупы, как вы говорите...

-- В том-то и беда, -- выделил я голосом последнее слово, -- что муляжи эти сделаны настолько искусно, что отличить их от настоящего тела очень трудно. Это они там ловко научились делать.

-- Так значит, вы понимаете, что вам, как бы это выразить, трудно будет доказать свою версию? -- спросил вкрадчиво следователь.

-- Да я и не собираюсь ничего и никому доказывать, -- ответил я равнодушно.

-- Не собираетесь? Это почему?

-- Да потому, что мне этого не надо. Я знаю, что вы мне все равно не поверите, а главное -- я в любой момент могу отправиться в двадцать пятый век.

На лице следователя наметилась недоверчивая улыбка. Он, вполне понятно, начал путаться в моих объяснениях, и, как это бывает со многими людьми, сразу перестал верить всему.

-- Так-так, -- произнес он, снисходительно улыбаясь, -- если я правильно понял, то вы сейчас одолжение оказываете, беседуя со мной, не так ли?

-- Ну, не совсем так, -- сказал я. -- Дело вовсе не в одолжении. Просто я хочу хотя бы попытаться доказать свою невиновность. Сами понимаете -- как бы дальше не складывались события, мне бы не хотелось, чтобы обо мне осталась в моем времени такая недобрая память. Да и вам будет меньше хлопот, потому что я еще раз повторяю: эти трупы -- вовсе не трупы. И вам не удастся их идентифицировать и, следовательно, доказать факт убийства.

-- Что значит -- не удастся доказать факт убийства? Когда у нас есть двое убитых, есть подозреваемый с пятнами крови на руках и на одежде, и есть, наконец, орудие убийства, на котором имеются отпечатки пальцев подозреваемого. И вы хотите сказать, что этих улик недостаточно?

В этот момент я отчаянно зевнул во весь рот. Беседа начала меня понемногу утомлять.

-- Недостаточно, -- проговорил я, зевая повторно. -- Чтобы предъявить мне обвинение, вы должны будете идентифицировать трупы, а этого вам сделать не удастся, потому... что я уже объяснил почему.

-- Но нам и не нужно проводить никакую идентификацию! -- воскликнул следователь. О чем вы говорите?

-- Но как же! -- воскликнул в свою очередь я. -- Вы ведь должны убедиться, что совершено убийство, то есть установить, что эти тела принадлежат реально живущим людям. Вы должны точно узнать их имена, место жительства, и вообще -- принадлежность, так сказать, к роду человеческому. А иначе...