… Он был совсем небольшим, меньше полутора метров в холке, толстеньким, кругленьким, смешным, но очень симпатичным: вороной с сединой, а голова — серая. И еще он был очень злым. Никто толком не знал его прошлого, но, судя по всему, оно было не сильно счастливым, потому что к людям конь относился с презрением и все их поползновения в свой адрес пресекал на корню, а еще лучше — превентивно. Он настолько озлобился, что даже специалист по НХ признала его никуда не годным, высказавшись, что больше таких совершенно неподдающихся лошадей не встречала: на все попытки давления он отвечал не уходом от него, а яростным сопротивлением. Тем более яростным, чем сильнее на него давили.
Он виртуозно научился ссаживать с себя людей: о забор или каверзными маневрами; и еще все жаловались на его невероятную кусачесть: крокодил, а не лошадь. Для жалоб были основания. Однажды он кинулся с разинутой пастью на мою маму, которая, приехав полюбоваться на это чудо, просто проходила мимо денника.
Впрочем, у нас с ним возникло некоторое подобие приязни. Может быть, потому, что я ничего особо от него не требовала, а некоторую ответственность чувствовала — именно я, так уж получилось, финансировала его выкуп «с мяса», хотя никогда не позиционировала своей лошадью. Меня он, кстати, ни разу не укусил. Вначале я училась уворачиваться, а потом в этом уже не было необходимости.
В конце концов я оказалась единственной, кто мог отбивать денник в присутствии жильца без опасений быть съеденным. Не сказать, что это как-то положительно сказывалось на лошади, потому что в результате привело к тому, что «дом» убирался только раз в неделю, когда я была на конюшне. Зато без риска для жизни.
Он был единственной лошадью, кроме Рыжулина, которая научилась узнавать меня по шагам и голосу, еще до появления в поле зрения, и реагировать громким требовательным ржанием.
Он, когда я свалилась прямо ему под ноги, исполнил скользящую остановку, только чтобы не наступить на мое бренное тело, хотя обычно подобная деликатность была ему чужда, и конь вполне мог, например, лечь поваляться, не обращая внимания на наличие человека на спине.
Именно с ним мы носились карьером по полям, без седла. Сейчас, вспоминая об этом, поражаюсь собственной безголовости, но тогда было весело. И возвращались всегда целые и невредимые. Удобный был, кстати, конь, до невозможности — как диван.
По моему настоянию ему, вечно ходившему с гривой «под ноль», перестали ее резать, и, отрастая и смешно заваливаясь на обе стороны, она придавала ему задиристый и хулиганский вид — под стать внутреннему содержанию, смеялись все.
Мы, наверное, перестали быть чужими друг другу. Чуть-чуть.
А потом я ушла с той конюшни. Так вышло. У меня была возможность забрать его с собой, но я этого не сделала — наверное, смалодушничала. Не факт, что у нас что-то получилось бы, и не было бы в моей жизни главной лошади, да вообще все сложилось бы по-другому. Как — этого я уже никогда не узнаю: все «может быть» остались за другим поворотом.
Помню последний день, когда я приехала забрать оставшиеся вещи. Я тогда задержалась на улице повозиться со щенятами, но стоило подать голос — из конюшни раздалось знакомое заливистое ржание. Я отнесла ему сахар — в последний раз. И ушла не оглядываясь.
Больше я его не видела. Пару раз слышала известия о нем, один раз мне даже прислали фотки. И все. Утешалась и успокаивала свою совесть мыслью, что он в конце концов попал в хорошие руки, и все у них будет хорошо. Знала, что его переименовали в Блэка, хотя он стал совсем белым.
Было бы неправдой сказать, что я потеряла связь с теми, кто мог бы пролить свет на его дальнейшую судьбу. Вовсе нет, стоит просто набрать номер — и, думаю, мне все расскажут. А может, у меня даже будет возможность его увидеть. Может быть…
Но я этого не делаю. И, наверное, не сделаю никогда.
Потому что не уверена, что я хочу знать.
Как мы на лошадке в лес катались
Написав, что впервые познакомилась с лошадьми лишь на иппотерапии, я слегка слукавила. Первое знакомство состоялось в деревне, где мы купили дом.
Случилось это давно уже, 23 года назад. Лешке (моему племяннику и тогдашнему верному соратнику во всех подвигах) миновало 3 года.
Основную часть лета мы проводили в деревне и в один прекрасный день решили съездить в лес. На природу полюбоваться, воздухом подышать, а заодно скататься на дальнее лесное озеро, где жили лебеди. Полюбопытствовать, не вывелись ли у этих самых лебедей лебедята, а если вывелись — то полюбоваться на них. А потом навестить бывшую деревню Литавец — очень красивое место, располагающее к размышлениям о жизни, люблю его очень.