Малика печально взглянула на такого красивого, но недоступного в своей ледяной отстранённости мужчину. Она просто не знала, как объяснить, что Тарик вообще может отгородить Арлетту от всех радостей жизни и даже не заметит этого. Рядом с холодным и рациональным хозяином Зелёного Дола её дочь может никогда не испытать простого женского счастья. Человек, который не любил, не может стать счастливым и подарить чувство любви другому. Малика с сочувствием и глубокой грустью посмотрела на свою такую ещё невинную дочь. Но дело сделано, и теперь Малика не имеет право вмешиваться в чужую семью.
Арлетта вся сжалась, как пружина, под тоскливым взглядом матери. Руки и ноги напряглись. Мама позволяла себе так смотреть на неё только когда точно знала, что ничего хорошего впереди ждать не приходится.
— Тарик, вам до Зелёного Дола рукой подать, — продолжила Малика, — отправитесь в путь завтра, после венчального обета твоего брата и Аурелии.
— Даже так! Какая поспешная женитьба! — удивился Тарик. — Не думал, что Дамир вообще планировал что-либо подобное в ближайшем будущем. Но, как ты, Малика, недавно заметила, возможно, нам неизвестны некоторые подробности сего дела, а значит, остаётся только принять решение брата.
Тарик бы мог попытаться прочесть мысли своей супруги, но решил, что в этом конкретном случае этого делать не стоит. Наживёт головную боль. Частое использование дара сказывалось на его самочувствии и он мог пластом пролежать целые сутки. Так что не та это ситуация, чтобы напрягаться. Всё и так вскоре встанет на свои места. Впрочем, он смутно догадывался, что его брат и сестра Арлетты уже ранее встречались и знают друг друга куда ближе, чем это могло показаться в начале.
Голос Малики ворвался в размышления Тарика, заставляя вернуться в настоящее.
— Ночь вы проведёте в большой гостевой комнате. Это одна из самых удобных и тёплых комнат во всём замке. Сегодня у вас особый день, и сейчас слуги накрывают на стол. Пойдёмте же отпразднуем столь знаменательное событие, — мягко улыбнувшись, сказала Малика. — К тому же у нас ещё есть один дополнительный повод для застолья — помолвка Аурелии и Дамира. Конечно, было бы замечательно видеть больше радости на ваших лицах, но что получилось, то получилось. Ничего тут не поделаешь.
***
За праздничным столом было уж слишком тихо. Не было толпы гостей, весёлого смеха, шуток, никто не поздравлял молодых, только с улицы доносились пьяные выкрики гуляющих рыцарей и оруженосцев.
«Хоть кому-то весело на этом празднике чумы, — подумала между переменами блюд Арлетта. — Это просто не может быть правдой! И как хочется поверить, что это просто дурной сон. Совсем не такой я представляла свою свадьбу».
Лица присутствующих напоминали застывшие глиняные маски. Происходящее больше походило на панихиду, нежели на праздник. Аурелия была всё ещё очень бледной, видимо, давала о себе знать головная боль. Доминик Велор был мрачен, но держался с достоинством короля. Малика с нескрываемым беспокойством переводила взгляд с одной дочери на другую. Очевидно, сердце матери в буквальном смысле разрывалось между девушками. Тарик и Дамир — оба были холодно любезны со своими наречёнными. Вестар вообще исчез так же незаметно, как и появился. Похоже, что такое «блуждание болотного огня» в образе Вестара для окружающих было в порядке вещей, и никто не удивился пустующему месту.
Блюда сменяли друг друга. Слуги чинно и молча сновали по залу, обслуживая господ. Время тянулось мучительно медленно. Когда обед в честь молодых подошёл к концу, казалось, что все вздохнули с облегчением. Мужчины поднялись со своих мест и отошли к мраморному камину, в котором завораживающе плясали язычки пламени. Они оживлённо обсуждали приближение сезона соколиной охоты, а также хороший ли урожай с полей ожидать к осени. Ведь от урожайности земли зависело, как люди этих мест переживут суровую пору ненастий.
— Мама, как получилось, что я даже не подозревала о существовании сестры и живого родного отца? — вполголоса спросила Арлетта, пересаживаясь ближе к Малике. — Я знала, что Майкл меня удочерил, когда мне было примерно три года, и он любил меня. По-своему, конечно. Даже после вашего развода поддерживал. На вопросы о настоящем отце ты никогда не отвечала, просто игнорировала. Потому я думала, что он умер, и тебе больно об этом говорить. Прости, но что происходит? Мне кажется, что ты вовсе не рада воссоединению с супругом.
Аурелия молча прислушивалась к разговору сестры и матери. Потом поднялась со своего места, обогнула стол и села так, чтобы лучше слышать. Ведь этот разговор был важным и для неё.
Малика с лёгкой грустью поочерёдно взглянула на своих таких похожих внешне и таких разных по характеру дочерей и, вздохнув, ответила:
— Ты права, Арлетта, мне не хотелось говорить о мужчине, с которым я прожила несколько лет, но так и не смогла ни привыкнуть, ни полюбить. А вот по тебе, Аурелия, я безумно скучала. Мне было настолько больно от вынужденной разлуки, что я предпочитала спрятать память о тебе на самом дне души, лелея в себе мечту о встрече. Пока мужчины заняты делами насущными, я прошу выслушать меня, постараться понять и не держать обиду.
Мне было всего пятнадцать лет, когда в борьбе нежити и людей за обладание древним магическим кинжалом, рассекающим материю времени и убивающим любую нечисть, погибла мама. Это было смутное и тяжёлое время для меня. Своего отца я вообще не знала, он умер ещё до моего рождения. Опеку до моего совершеннолетия взяла на себя кузина матери Лавиния. Для тётки я являлась обузой. К тому же у меня от природы довольно сложный характер, который давал о себе знать в самое неподходящее время. Сколько слёз было пролито по ночам в подушку от вечных побоев и оскорблений, уже и не припомню. Поэтому довольно часто, чтобы избежать очередного несправедливого наказания, я убегала на Ведьмову гору. Мне было прекрасно известно, что местные жители и, конечно, тётушка, никогда не отваживались ходить на запретную территорию. Все пути, ведущие в нашу деревню, проходили в обход горы. Это было странно, ведь Ведьмова гора — прелестное тихое место. Она располагалась сразу за зелёной рощей. Там росло много редких лекарственных трав. У подножия со стороны Варских болот бил из-под земли чудодейственный родник. Вода в нём была прозрачной, холодной и вкусной, утоляющей не только жажду, но обеззараживающая раны. Местные жители часто говорили, что гора — место сборища ведьм. И тот, кто случайно забрёл туда и повстречался с ведьмой, обратно уже не возвращался. Однако точное описание ведьм, обитающих там, никто дать не мог. Ибо люди, живущие в местечках поблизости, их в глаза не видели. Что и говорить, все эти сказки только разжигали моё любопытство. Сколько раз я украдкой бывала на горе в надежде хоть издали увидеть живую ведьму, но проходили месяцы, годы, а я так и не встретила ни одной. Одно только зверьё.
В один из тёплых весенних дней по дороге из долины мне повстречались всадники. Один из них, видимо, главный, задержал на мне взгляд и захотел узнать имя. Только я опаздывала к ужину и очень спешила, боясь, что снова попадёт от Лавинии. Так что в планы никак не входил разговор с незнакомыми людьми. Отвернувшись от испытующего взгляда того мужчины, я со всех ног побежала через пшеничное поле в деревню. Всадник не бросился в погоню, не стал топтать конскими копытами колосья пшеницы, но в моей душе была уверенность, что эта встреча не станет последней. Предчувствие оправдалось через несколько дней. Одним поздним вечером на пороге дома вновь появился тот самый незнакомец и попросил Лавинию уделить ему время для серьёзного разговора. Примерно через час, сияя, как майская роза, тётка сообщила, что ко мне посватался хозяин замка Велор. Я стояла, открыв рот, не зная, что на это ответить. Моего согласия на брак как вы, наверное, догадываетесь, никто не спрашивал. В то время Доминику было лет тридцать или чуть больше. Как говорится, мужчина в самом расцвете сил. Однако такой молоденькой и наивной девушке, как я, он казался стариком. Единственным утешением было то, что больше не будет побоев и вечного недовольства тетки своей свалившейся на её голову бедной родственницей. Пока Лавиния делилась радостной новостью со всеми, кто пожелал её слушать, я убежала подальше. Прячась за густо растущими деревьями, чтобы остаться незамеченной, я неожиданно для себя выскочила к роднику. Кругом была умиротворяющая тишина, только слышалось журчание воды, шелест трав да пение вольных птиц. Как следует отдышавшись, я присела на траву у самой воды.