Она еще не забыла его слова: «Если понадобится, я могу стать вами».
Сомнений в том, что действительно — может, у нее никогда не возникало.
— Вы умеете улавливать суть, — одобрительно заметил Джориш. — Ордан Ханиль не изменился, это Камил Рауле был другим.
— Звучит, как предупреждение. — Его интонации остались прежними, звучали ровно и в чем-то даже равнодушно, но Элизабет уже научилась… нет, не понимать скрытое за внешней отстраненностью — чувствовать, что прячется за ней.
— Знаете, почему я уступил?
Между ними была всего пара шагов, но сейчас…
Риман стал понятен. Ни тем, что она его знала настолько, чтобы быть способной предугадать, тем, что всегда оставался незыблемым. Основа, монолит, на котором держался мир, который она сделала своим.
Джориш всегда ускользал. Оставался в рамках своих границ, вот только те были недостижимы.
— Уступили или не сделали невозможного? — скорее угадывая, чем осознавая, уточнила она. На ответ не рассчитывала, если только…
«Если только…» не произошло:
— Я бы оставил им шанс, Ордан — нет. Для этой войны он будет лучшим лиската.
Лиз медленно опустила голову, препарируя произнесенную безразлично фразу. О чем сказал, догадывалась — кодировки, которые вносились в матрицу разума шэйхи именно в Храме Судьбы. Шанс — возможность отойти, сохранить жизнь не ценой предательства, но…
Грани… У этих слов было слишком много граней. Не вообще — именно здесь, в существующей действительности, где власть принадлежала жрецам, во главе своей веры поставившим трех Богинь, которых они же сами и уничтожили…
— Я давно хотела спросить… — Элизабет чуть замялась, потом твердо посмотрела на стоявшего рядом мужчину. Она назвала его другом… — Почему вы стали лиската?
Чего ожидала?! Искренности? Чего-то близкого к одной из тех правд, что способны прикрыть собой ту единственную, такую хрупкую и беззащитную истину? Или намека? А может…
Смеха, мягкого, легкого, похожего на небо над его Храмом, она точно не рассчитывала услышать…
— Хотел жить, — непринужденно сведя веселье на «нет» и хитро прищурившись, отозвался он. — Два жреца одного уровня… — Он замолчал, словно взвешивая, стоит ли продолжать, и закончил: — Тогда я видел себя лишь на мостике.
— А теперь?
— Эрари Джориш…
Обернулись они одновременно…
Сопровождавший ее матессу спустился с платформы, подошел ближе, держа плащ, который она оставила в командном. Валентир продолжал стоять на площадке, глядя только на бывшего лиската.
— Эмрари? — в голос Джориша прорвалось предвкушение.
Момент истины…
Мгновение, в котором не солгать…
— Центр Управления передал разрешение на выход…
Точка вместо многоточия…
Нарушая установившийся порядок, Элизабет шагнула к Джоришу. Раскрывая сжатую в кулак ладонь, протянула руку:
— Вы позволите…
Незатейливая цепочка, простая оправа и камень, собравший в себя бесконечную голубизну неба…
— Чтобы помнил, где мой дом?
Его вопрос отдался болью, настолько чужим был голос.
— Чтобы помнили, где ваш дом… — повторила она за ним и, не оглянувшись, направилась к платформе…
Все, что могла сказать…
Все, что могла сделать…
— Эрари на мостике!
Вахтенный сбил лиричный настрой. Впрочем, о какой лирике он говорил?!
Капитан Дарфин приподнялся, давая понять, что готов уступить не только свое место, но и право вывести флагман из зоны контроля ближних, но Джориш качнул головой.
Да — хотелось… Нет, не ощутить мощь корабля, до конца осознать, что все изменилось, да только делать этого точно не стоило.
Не изменилось — осталось где-то там таким, каким он помнил.
— Дружба с кайри лиската Храма Предназначения… — насмешливо протянул вставший рядом Валентир.
Бывший Верховный, передавший свой главный даркис преемнику и взявший на себя ответственность за передовую эскадру ударной армады…
— Скорее, дружба со старшим аналитиком Управления контрразведки Коалиционного Штаба, — поправил его Джориш.
Он и сам не понимал, объяснить же кому-то…
Друг?
Она ошиблась. То, что назвала дружбой, у них же звучало иначе: «Мы делали одно дело!»
Единомышленники…
Иногда, значительно больше, чем друзья.
— Курс в системе… Ждем приказ!
— Господин эрари… — повернулся к нему Дарфин.