- Следуйте за мной, доктор.
И он поковылял вверх по лестнице к дверям, возле которых тоже стоял вооруженный кордон. Они загородили вход и решили было опять потребовать у Неллин документы, но профессор процедил сквозь зубы:
- Допуск пять.
Охрана шарахнулась от них в разные стороны и вытянулась по стойке смирно. Неллин мысленно возблагодарила Ию, и та ответила, что, наконец-то, ее старания оценили. Они вошли в здание, и девушке сразу стало как-то не по себе. Голые стены, выкрашенные в непонятный оттенок когда-то бывший зеленой краски, кое-где облупившейся и валявшейся на полу вместе с кусками штукатурки, запертые наглухо двери, за которыми прятались неизвестно какие тайны, воздух, словно пропитанный болью и отчаянием, почти ощутимый страх, витавший повсюду, и гнетущая тишина, нарушаемая только звукам их шагов, который гулко отражался от стен, превращаясь в громкое шлепанье, будто они шли по воде.
Неллин незаметно прикоснулась к спрятанному под платьем пистолету и почувствовала себя более уверенно, а чтобы развеять эту тишину принялась перебирать бумаги, словно что-то искала. Профессор не сказал ей больше ни слова, а только что-то бубнил сам себе под нос, внимательно изучая пол под своими ногами, нагнетая и без того нервозную обстановку. Они прошли до конца коридора, свернули налево, миновав еще один пост охраны, и начали спускаться по плохо освещенным потертым ступенькам, пока не уперлись в обитую железом дверь. Профессор, кряхтя открыл ее, оттуда повеяло сыростью, и запах гнили ударил в нос.
Османов пошел первым, а Неллин, борясь с приступом тошноты и тщательно выбирая дорогу, чтобы не оступиться, осторожно двинулась следом. Едва сделав первый шаг, девушка в ужасе остановилась. Она видела этот коридор раньше! Видела тот блеклый свет впереди и стекающую по стенам тонкими струйками воду! Она была здесь в сотне своих кошмаров, спасаясь бегством от преследователей, почти каждую ночь вот уже в течение полутора месяцев она бежала по этому полутемному и сырому коридору…
- Не отставайте, доктор.
Неллин не сразу поняла, что эти слова обращены к ней. Ей было трудно дышать этим гнилым воздухом, она едва переводила дыхание, и еще хуже становилось от мысли о том, что Зордрек провел здесь столько времени.
И тут произошло то, о чем девушка с ужасом будет вспоминать всю свою оставшуюся жизнь. Тишина, гнетущая ее с самой первой минуты пребывания в помещении лаборатории, оказалась в одни миг взорванной громким криком, полным боли, ненависти и страдания. Ничего подобного Неллин никогда не слышала. Казалось, что кричала сама боль.
У нее волосы под париком встали дыбом, она чувствовала, как они шевелятся. Сердце тяжело стукнуло и скатилось куда-то вниз. Ноги подкосились, и она прижалась спиной к влажной стене, чтобы не упасть. Неллин, хватала ртом прелый воздух, пытаясь не потерять ускользающее от ужаса сознание, и ей становилось еще хуже от того, что она узнала этот голос.
Прошло несколько мгновений, которые показались Неллин вечностью, и тишина, больше ничем не нарушаемая, кроме звука капающей с потолка воды, вновь воцарилась в подвале.
- Что происходит? – онемевшими губами спросила Неллин.
- Мы проводим испытание болевой чувствительности объекта. – ответил профессор, пребывавший в таком же немом оцепенении, что и она.
Словно очнувшись, он заторопился вперед. Неллин ничего не оставалось, как последовать за ним, придерживаясь за стеночку и с трудом переставляя налившиеся свинцом ноги. Двигаться в ту сторону, откуда донесся крик нестерпимой боли, ее тело определенно не хотело.
Приблизившись к двери, Неллин услышала голоса.
- Как быстро восстанавливаются его ткани! – восхищался один. – Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?
- Конечно, - явной иронией ответил второй, - мы только вам не показывали.
Профессор с криком: « Почему меня не подождали!» - влетел за дверь, напрочь забыв о своей спутнице. У Неллин было немного времени, чтобы привести в порядок свои расшатанные нервы. Что значит: «проводим испытания болевой чувствительности»? Она подняла глаза и увидела надпись на двери именно такую, какой она была в ее сне – старую и выцветшую, но теперь девушка могла ее прочесть: «процедурная», а внизу чьим-то корявым подчерком явно с издевкой было нацарапано: «камера пыток».