— Ты же знаешь, что для меня этот брак ничего не значит?
— Я замуж за Ларса тоже не по любви выходила, но неужели теперь не жить? Будет хоть повод покрасоваться! Я тогда заказала Рёрику самое дорогое платье, что он найдет и привезет из похода! И когда спала с Ларсом, только и думала о своем платье, чтобы о нем не думать.
Иттан потянула Марну к следующей лавке. И Марна все же пошла. Быть может, она и не могла ничего купить, но эта забавная игра позволяла ей, наконец, чувствовать себя живой. Она торговалась, рассматривала товары, слушала зевак, любовалась женщинами, что примеряли бусы, сережки, китайские шелковые платья и височные кольца. Однажды один из путешественников, который держал путь в Париж, искал новые сапожки, платье и шерстяную накидку для своей жены. Марна смогла ему помочь.
— Моя жена такая же высокая и статная, как вы! Выше меня будет! Примерьте!
Марна не обиделась. Она привыкла быть выше остальных, выше самих викингов и словен, и понимала, что тому одно объяснение — время и гены. Она мерила разные сапожки, накидки и крутилась перед путешественником и так и сяк, пока он не выбрал то, что нужно.
— Париж… — протянула она шепотом, прощаясь с путником. — Это звучит так…
— Вы бывали в Париже? — учтивости ради мужчина спросил ее.
Сердце Марны пропустило удар. Кажется, ей было четырнадцать, когда приемные родители взяли ее в автопутешествие по всей Европе. Но та ли эта Европа теперь? Точнее… тогда? И что этот мужчина может знать о настоящем Париже? О поцелуях под Эйфелевой башней? Об ароматных круассанах и шоколадных крепах?
— Нет, не была, — хитро улыбнулась Марна и протянула мужчине свернутое платье, которое примеряла для его жены.
Сейчас это платье отправится в каменный Париж девятого века, а, может быть, однажды, спустя тысячу лет, Мирослава Новикова пройдет мимо него в Лувре на одной из выставок и не удостоит этот пресный невзрачный наряд даже взглядом. Если он, конечно, уцелеет на теле бедной женщины, когда викинги надругаются над ней при осаде Парижа, которая случится вот-вот.
— Это самый прекрасный город на всем свете! А я много где бывал! — воскликнул путешественник и взял платье. — Прощайте!
— Прощайте, — повторила эхом Марна и осталась стоять на месте, размышляя о Париже и гадая: останется ли этот мужчина жив, когда викинги придут в Париж? И, как жаль, что она не может его от этого уберечь!
Иттан схватила Марну за руку крепче некуда и ахнула от удивления.
— Какая ткань! — она расплылась в улыбке.
— Это из Византии, — горделиво похвастался купец. — А туда попало из самого Китая! Это шелк!
— Мы берем!
— Вот так сразу? — Марна подняла брови.
— Я отдам эту ткань своей служанке-китаянке, и уже через неделю у тебя будет лучшее свадебное платье! Брит тоже придется кстати!
— Брит умеет шить⁈
— Он у меня все умеет! Только не говорит, — и Иттан рассмеялась, раскатилась смехом, словно громом, вынула из поясной сумочки несколько монет и протянула купцу. Он тут же свернул ткань в рулон.
— Я не уверена, что Райан это поймет… все эти ткани… и платья… — покачала головой вёльва. — А этот венок, который Олег просит для него сплести! Это все не для меня, Иттан. Я только хочу учиться владеть мечом, хочу уплыть с Райаном в Ирландию. Да и в мужских штанах мне сподручнее…
— Ты любишь его? — серьезно спросила Иттан. — Да, любишь, — она ответила тут же сама себе. — Я знаю, каково это — любить того, кого нельзя.
— Все не так просто…
— Так расскажи мне.
Марна немного подумала и все же согласилась. Тогда они с Иттан зашли в ближайшую хмельную, сели за деревянный стол. Марна начала говорить, только когда они дождались больших кривых кружек, из которых вытекала пена. Их принес карлик и поставил на стол с таким грохотом и недовольным лицом, будто женщины в их пивной были нежеланными гостями.
— Я не верю своим ушам, — Иттан все никак не могла пригубить пива. Рассказ Марны ее впечатлил. — Но вот, что я думаю… Ты можешь быть его любовницей.
— Любовницей?
— Ничего не мешает тебе быть с Райаном. Он должен жениться и родить ребенка, чтобы начать твой род, но ничто не мешает тебе быть его любовницей после…
— Я не знаю… а как же Олег? а как же жена Райана? Что, если он полюбит ее? Сердце Райана чистое, христианское…
— Когда вы доберетесь до Ирландии, просто убей его! — Иттан схватилась за кружку пива. — Олега!
Марна рассмеялась. Она ничего не стала отвечать Иттан. Только подумала о том, как легко ей стало на сердце. Но вместе с тем она ходила по краю лезвия. Теперь Олег и Иттан знали ее секрет. Теперь Марна была гораздо уязвимее, чем раньше.
А еще она думала о масляной лампе. И о том, что если же она думает о какой-то безделушке вроде этой, то значит, она, наконец, нашла дом. Разве кто-то находящийся в плену или дороге к своему дому будет думать о том, чтобы обзавестись статуэткой для украшения спальни? Дом. Марна была дома.
Вдруг за деревянной перегородкой раздался чей-то тяжелый стон, и подруги обернулись. Марна закатила глаза. Один из приезжих иранских купцов, тот самый, у которого была масляная лампа, овладел девушкой прямо на столе в углу пивнушки.
— Я еще не привыкла к такому, — объяснилась Марна, когда смеющаяся Иттан удивилась ее реакции. — Но, кажется, начинаю.
— Да когда у тебя вообще в последний раз был мужчина? Мне кажется, тебе просто нужно хорошенько оседлать кого-нибудь. Олега, Райана, сразу двоих, без разницы, и в голове твоей сразу станет легко и ясно!
— Кажется, оседлают совсем скоро меня, — Марна чуть дернула губами, пытаясь улыбнуться, но ничего не вышло.
Так они и просидели в хмельной до самого заката, обсуждая последние события, детство Иттан, Глеба, Олега и Райана, мир Мирославы Новиковой.
Иногда Марна засматривалась на Иттан, и ее нога нервно тряслась под столом. Марна надеялась, что приняла верное решение, и теперь не только Олег вновь обретет брата, но и ее дорогая подруга перестанет быть вдовой.
— Я совсем забыла про твое платье! Идем же! Нужно отдать ткани Бриту! — Иттан вышла из-за стола, покачиваясь, и вдруг отрыгнула. — Ох! — она закрыла рукой рот и неловко рассмеялась. — Это не я, это все ребенок в моем чреве.
Марна последовала за подругой, но тут взгляд ее упал на стол в другом конце избушки. Рузи Кара. Он смотрел точно в ее глаза, и Марна знала, что Рузи Кара здесь не просто так. Он пришел к ней.
— Ты иди… я еще…
— Ах ты ж свинота! — Иттан ударила Марну по плечу. — Жди меня завтра с лучшим свадебным платьем! Я хоть и хотела бы родиться мужчиной, но в женских хитростях и делах хороша!
Когда Иттан ушла, Марна села за стол хазара, и тот таинственно улыбнулся ей.
— Так ты теперь преследуешь меня? — вёльва поставила свою кружку пива на стол, и пена полилась через край. — Какую еще дурную весть ты мне принес?
— Никаких дурных вестей. И я всегда преследовал тебя. Такова уж моя работа, мне ненавистная, — Рузи Кара отпил из своей кружки, и усы его стали белыми от пены. Он утерся рукавом. — Что у тебя с лицом? Кто это тебя так?
— Древляне, — нехотя ответила Марна.
— Тебе идет!
— И все же зачем ты здесь?
— Я слышал твой разговор с той женщиной. Разве я не сказал тебе забыть о Райане навсегда?
— Как я могу забыть о нем, если мы связаны жизнью? — Марна поморщилась с неприязнью.
— Ты ведь понимаешь, о чем я говорю… Никакой любви, Марна. Теперь, когда ты станешь женой Олега, ты должна подарить ему ребенка.
— Я иду за него не для того, чтобы стать жирной мамашей и радоваться стирки пеленок на реке, — вышла из себя Марна, но тут же стиснула зубы: она вовсе и не была против материнства, но не такого.
— У тебя нет выбора.
— Ты обещал, что пришел без дурных вестей, — промямлила Марна, облизывая пену на губах.
— Это и не дурная весть вовсе. Однажды твой ребенок спасет тебе жизнь. Это будет девочка.