— А меньшая часть вашей работы — это убивать людей?
— Мы никого не убиваем просто так, Боб, — сказал он. — И каждая операция тщательно просчитывается на предмет последствий. Я бы даже сказал, мы прибегаем к убийству только в самых крайних случаях. Вопреки всеобщим заблуждениям о наших методах работы, большую часть проблем мы пытаемся решить без насилия. Просто эта часть работы теневого правительства, как правило, остается… в тени. А наружу просачивается информация о самых громких эпизодах, из-за чего у нас и сложилась такая зловещая репутация.
— Но вас эта ситуация, как я смотрю, вполне устраивает, — сказала я. — Я имею в виду, вы ведь ничего не делаете, чтобы свою репутацию улучшить.
Он пожал плечами.
— Иногда выгодно слыть опасным парнем, даже если на самом деле ты им не являешься. Помогает убеждать людей и всякое такое.
— Запугивать людей, вы хотите сказать.
— Это просто один из методов работы, — не стал отрицать он.
— Ладно, — сказала я. — Пусть так. И какой у нас план?
— Выступление Питерса запланировано на завтра, — сказал он. — Он появится здесь, а мы будем ждать. Мы будем готовы.
— Готовы к чему?
— Чтобы поймать момент.
Я сидела на кожаном диванчике в лобби отеля и пила холодный свежевыжатый апельсиновый сок через длинную соломинку. По правую руку от меня сидел Грег, специалист по радикальным вмешательствам. По левую руку — Стивен Прайс, младший специалист по радикальным вмешательствам.
Специальный агент Джонсон, их общий начальник, сидел метрах в пятнадцати от нас, сразу за растущей в кадке пальмой, и прятал свое лицо за сегодняшней газетой. Еще несколько агентов из группы прикрытия были распределены по местности и старались с ней слиться. Лично мне их не представляли, так что я попыталась вычислить их самостоятельно.
Как минимум, это был один портье, скучающая пара туристов, которая попивала кофе, уже два часа не решаясь ни выйти на улицу, ни подняться к себе в номер, и старик, который делал вид, что изучает расписание междугородных автобусов. Была еще пара кандидатов, в которых я не была уверена.
Мы ловили момент.
Наше занятие осложнялось тем, что очередное заседание конгресса предпринимателей уже началось, а Джеремайя Питерс на территорию отеля еще не прибыл. Хотя люди с мест сообщали, что процессия из трех бронированных машин уже покинула территорию приютившего Питерса ранчо.
У дверей возникла какая-то заминка, и я бросила свой взгляд туда, ожидая увидеть процессию Джеремайи Питерса, торжественно входящего в отель, но это оказалась всего лишь группа людей на инвалидных колясках, ради которых работникам отеля пришлось разблокировать двери.
— Какого черта главе тоталитарного культа вообще делать на съезде предпринимателей? — поинтересовалась я. — То есть, понятно, зачем это нужно ему — любая попытка заполучить дополнительных членов и выкачать еще денег идет в зачет. А им-то это на фига?
— Полагаю, его выступление проходит в рамках развлекательной программы, — сказал Грег. — Ну, вроде того, что нельзя же все время говорить о серьезном, давайте вот еще на этого клоуна посмотрим. Думаю, что именно так большинство присутствующих к нему и относится. Но это только до того момента, как он начнет выступать.
— Он настолько хороший оратор? — слово «клоун» вызвало у меня мимолетные неприятные ассоциации, но они быстро прошли, и я не успела за них зацепиться, чтобы выудить что-то полезное.
Или хотя бы что-то о моем прошлом.
— Он очень убедителен, — сказал Грег. — Впрочем, это общая черта всех основателей деструктивных культов. По крайней мере, успешных основателей. Разумеется, на вводных проповедях все они рассказывают исключительно о любви, добре, свете и радости самопознания, и только после того, как человек проваливается в их общину по уши, перед ним раскрывается страшная правда.
— Но к тому моменту у него уже шоры на глазах, и он не способен ее увидеть, — добавил Стивен. — Ты должна знать, как это работает. Типа, мы сжигаем молодую красивую женщину не потому, что мы злобные закомплексованные уроды, а потому что она ведьма и насылала проклятие на коров и младенцев, и молоко из-за нее кисло и самолеты с небес падали. А это прелестное дитя на само деле — исчадье Сатаны, но если мы порубим его на куски и разбросаем по полю, то засуха отступит и год будет необычайно плодородный. А этот парень…
— Мне кажется, я уловила общую мысль, — сказала я, останавливая поток жестоких примеров.
— Как-то вот так, — согласился Стивен.