— А как может быть иначе, глупая девочка Бобби? Ведь все идет по моему плану. Я уже побеждаю, хотя ты этого пока и не понимаешь.
— Похоже, ты знаешь чего-то, чего не знаю я.
— Конечно, слабая девочка Бобби, — сказал он. — Конечно, недальновидная девочка Бобби. Я знаю. Как мне не знать? Я знаю, знаю, знаю.
— Так расскажи мне, — предложила я. — Насладись своей победой. Раскрой свой гениальный коварный план.
— А и расскажу, — вдруг заявил он. А я-то думала, что он еще полчаса выпендриваться будет, а потом все равно толком ничего не скажет. — Но только если ты меня попросишь.
— Расскажи, пожалуйста.
— Нет, — он рассмеялся и поводил пальцем перед моим лицом. — Не так. Так не просят. Попроси хорошо, девочка Бобби.
— Расскажи, мой господин, — сказала я. — Я бы даже сделала книксен ради такого случая, но не могу пошевелиться.
— Ради такого случая, — передразнил он. — Я даже позволю тебе это сделать.
Я вдруг почувствовала, что ко мне возвращается контроль над моим телом. Я снова могла не только говорить и моргать, а двигать руками и ногами. Для пробы я сделала шаг в сторону, и у меня получилось. Словно до этого момента я находилась в невидимом коконе, спутывавшем меня по рукам и ногам, а теперь этот кокон исчез.
Выходит, все это время он лишал меня подвижности, поняла я, он полностью меня контролировал, и от этого стало еще страшнее. Тем не менее, обещания, даже те, что мы даем злобным клоунам, засевшим в нашей голове, надо выполнять, и я сделала какое-то подобие книксена и попросила еще раз.
— Неплохо для первого раза, но в будущем попытайся добавить в голос немного смирения, девочка Бобби, — сказал Пеннивайз. — Ибо смирение — это та единственная добродетель, которая у тебя осталась.
— Ты обещал рассказать, — напомнила я.
— Конечно, — сказал он. — И я всегда держу свои обещания. Помнишь, что я еще обещал тебе, девочка Бобби?
— Давай вернемся к конкретному случаю, — сказала я.
— Изволь, — он снова улыбнулся. — Что сейчас с тобой происходит, девочка Бобби?
— Я сплю.
— Это факт, который никто из присутствующих не станет отрицать, — сказал Пеннивайз. — Но где именно ты спишь?
— Я полагаю, в своей кровати.
— А ты в этом уверена, наивная девочка Бобби? Ты помнишь, как вернулась в свою комнату?
— Ну…
Он меня подловил. Я на самом деле не помнила. Вот я стою и прощаюсь с Джеремайей в его кабинете, и вот я уже здесь. А между этим как будто и не было ничего.
— И как такое могло получиться? — спросила я.
— Откуда мне знать, бедная девочка Бобби, я же всего лишь старый жалкий клоун, существующий в твоей голове, и не могу влиять на то, что происходит там. Похоже, ты тоже не можешь, — он мерзко хихикнул. — Допустим, тебя опоили. Опять. Это же не в первый раз случается в твоей жизни, не так ли? Похоже, что ты совершенно не разбираешься ни в вине, ни в мужчинах.
— Мы пили из одной бутылки.
— Но он мог отравить стакан, глупая девочка Бобби. Или мог просто запретить наркотику действовать на него. Он же бог.
Меня охватила не паника и не отчаяние. Безысходность — тоже неправильное слово, но, наверное, оно подходило тут лучше всего. Нет мне покоя ни здесь и ни там.
Или Пеннивайз врет и сам все подстроил, и это такая же иллюзия, как и труп Реджи на кровати, и на самом деле я мирно сплю в своей комнате.
А может быть, и нет.
Так он и действует. Он сеет в моем разуме семена сомнения, а я потом врежу себе сама.
А может быть, и нет.
— Ладно, — сказала я. — Ты почти победил, мой господин. Но, прежде чем я признаю свое окончательное поражение, расскажи мне, как ты умер.
— А разве я умер, пока еще живая девочка Бобби?
— А разве нет?
— Почему ты думаешь, что это знание чем-то тебе поможет?
Я пожала плечами, раз он вернул мне такую возможность.
— Поможет, не поможет, какая разница? Все равно лучше знать, чем не знать.
— Мне нравится твоя бравада, робкая девочка Бобби. Из нее так и сквозит отчаянием.
— Ты велик и страшен, мой господин, — сказала я. — Не сомневаюсь, что раньше ты был еще более велик и страшен, но все же теперь мы оба здесь. Кто тебя сокрушил?
— Мне не нравится эта беседа, тупая девочка Бобби, и я не буду ее продолжать. Хочешь шарик? У меня есть синие и красные, и желтые там внизу. И все они летают…
Наплевать, что там происходит в реальности, подумала я. Даже если я разрулю все проблемы там, проблема здесь никуда не денется и все равно не даст мне покоя. Жить с Пеннивайзом в голове, это все равно, что жить со злокачественной опухолью, пожирающей тебя изнутри. Все равно, что построить свой дом посреди минного поля. Все равно, что купить билеты на «Титаник» и думать, что все обойдется.