Как-то раз он попытался поцеловать ее. Она остановилась и посмотрела прямо на него — так, что сердце затрепетало в груди, и тихо сказала:
— Пока не надо, Клаус… Потому что я еще не знаю, что между нами — любовь или просто дружба. Ведь если нам вдвоем хорошо разговаривать, это совсем еще ничего не означает. Понимаешь?
Сейчас Аська смотрела на небо.
— Ох, какая же там туча! — прошептала она. — Гляди же, Клаус, она наползает прямо на нас… Как ты думаешь, она может нас поглотить? Как голодный аллигатор… Бр-р-р…
Клаус рассмеялся:
— Ты ребенок. Она только прольется на нас дождем.
— И ударит громом и молнией, — прошептала Аська. — И не говори мне, что это совсем не страшно!
— Ни капельки!
— И все-таки пойдем отсюда. Будем бежать от этой тучи, а она будет нас настигать.
— Лучше уж я куплю тебе, как ребенку, мороженое, — сказал он, поднимаясь. — Говорят, мороженое успокаивает.
— Да мне же нравится волноваться! — возразила Аська, но тем не менее поднялась вместе с ним. — Если совсем не волноваться, жизнь становится пресной, как молоко. Ненавижу молоко! Но только не в виде мороженого.
Они шли по дороге и ели это самое мороженое как раз в тот момент, когда туча все-таки настигла их и разразилась ливнем.
— Ну и кто был прав? — спросил Клаус.
— Конечно, ты, — рассмеялась Аська.
Дождь быстро намочил их, вода стекала по лицам, но они даже шагу не прибавили. Так и шли медленно и ели мороженое и были счастливы…
Когда Алена предложила Мите «руку и сердце», он немного разозлился сначала. Потому что все решалось за него. Раньше все решали родители, а теперь — Алена.
— Тебе не кажется… — начал он, но был безжалостно прерван.
— Что мы еще молоды? — спросила она, засовывая в свой большой, ярко накрашенный рот крошечную оливку. — Нет. Не кажется. Раньше сядешь, раньше выйдешь… — В последнее время у Алены появилась склонность к мрачному тюремному юмору.
— Я не это…
— К тому же мы с тобой знаем друг друга, — опять прервала она его. — И мы похожи. Это судьба.
— Я даже не знаю, люблю ли я тебя, — прорвался он.
— Господи, — возвела Алена глаза к небесам, — вразуми ты этого придурка. Какая еще любовь, маленький? Ее нет.
— То есть я тебе в принципе как бы по фигу?
— Нет, — заверила она его. — Ты мне нравишься. Ты нравишься мне больше, чем другие. И я знаю, чего от тебя ожидать. Это самое главное. А про любовь говори с нимфетками. Может, они в нее еще верят. Хотя я сомневаюсь. Тебе придется найти девятилетнюю отроковицу для приватных бесед об этом бестолковом чувстве.
— Так я и найду, — усмехнулся Митя.
— Педофил…
— А куда деваться? — шутливо развел он руками. — Если взрослые барышни так умны, придется нам, романтикам последним, беседовать с маленькими девочками.
Она вскинула на него глаза. Он обжегся гневом, мелькнувшим в них.
— Значит, ты только что отверг мое предложение, — процедила она сквозь зубы.
— Я предпочел бы сделать его сам, — ответил он насмешливо.
— Так делай, — приказала она.
— Пока что-то не хочется. Когда придет критический момент, я тебя оповещу.
Она встала, резко отодвинув стул.
— Будет поздно.
— Значит, такова планида…
— Посмотрим, кто кого, — пообещала она. Быстрыми шагами пересекла небольшое пространство маленького ресторанчика и хлопнула дверью.
Митя вздохнул. Он ведь не хотел ее обидеть. Алена была его другом, и иногда ему даже казалось, что он ее любит, Но потом она делала что-то отвратительное, от чего любовь проходила, и вместо нее рождалось недоумение. Так и теперь — Мите казалось, что его сейчас унизили. Может быть. Алена и не хотела его унижать. Просто она привыкла получать желаемое.
— Но ты точно вляпался, — прошептал Митя. — Совсем не сладкая это доля — быть Алениным желаемым.
И что за стихия на нее нашла?
Виолетта курила. Покупателей не было. Стояла удушающая жара, и никто не доверял качеству рыбы. И правильно. Виолетта вздохнула. От этого запаха ее и саму мутило. Только Анзора почему-то не мутит, он даже пытается уверить Виолетту, что ей все мерещится.
Девушка вздохнула и затушила окурок. Похоже, сегодня не будет выручки и им с Любкой придется сидеть на вареной картошке. А завтра будет то же самое…
— Надо все-таки перейти на книги, — сказала она самой себе. Ведь ей предлагали, но она тогда отказалась. Зимой с рыбой проблем не было. Зимой она в день зарабатывала столько, сколько сейчас за целых две недели.