— Да он нас насмерть зашибет…
— И пускай! Лучше сдохнуть, чем жить под гнетом этих уродов! Как крысы в норе!
Мужчина отчего-то стушевался — видимо, не привык к подобному сопротивлению. Невнятно что-то пробормотав, пошел прочь. Тогда Виолетта поняла: и в самом деле, лучший способ обороны — нападение.
Котенок успокоился и урчал, прижавшись Аськиной груди.
— Заберу-ка я тебя с собой, — решила Аська. — Ты без нас пропадешь.
Так появился в ее жизни верный друг, и она назвала его Фриней.
Алену словно подменили. Митя не мог понять, что с ней произошло. Обычно резкая и властная, теперь она все больше молчала, погрузившись в себя.
Однажды Митя даже увидел, как она плачет, — и замер: так странно было видеть Алену плачущей. Чувство вины, необъяснимое и непонятное, родилось в Митиной душе. «Может быть, и в самом деле в этом виноват я? Может быть, я слишком резок?»
— Что случилось? — спросил он, осторожно приблизившись к Алене.
— Ничего, — сердито бросила она, быстро вытирая слезы тыльной стороной ладони.
— Я же вижу…
— Не твое дело, — довольно грубо ответила она.
Митя замолчал. Она тоже молчала. Некоторое время было так тихо в комнате, что Мите стало не по себе.
— Аленушка, — сказал Митя с непривычной мягкостью, — я…
— Что ты? — крикнула Алена со злой и внезапной обидой. — Вы все считаете меня избалованной и властной, черт бы вас всех побрал! Скорей бы в Саратов, чтобы встретиться с моей Аськой! Хоть она меня понимает.
— Я тоже тебя понимаю.
— Ни фига! — отрезала Алена. — Ты считаешь меня дурной…
— Ничего подобного…
— Чего подобного! — по-детски обиженно проворчала Алена. — Подумаешь, принц… Я и не хотела за тебя замуж. А ты меня унизил.
— Алена!
На душе у Мити появилось знакомое чувство: ощущение того, что его покупают. Или вернее — подчиняют себе. Но в Алениных глазах стояли слезы, и Митя устыдился собственных мыслей. «Что я за скотина! — выругался он. — Везде вижу подвох. Бедная Ленка!»
Митя молча сел напротив нее. Господи, какая она сейчас была несчастная! Опущенные плечи, красные от слез глаза… Рука сама потянулась к ее щеке — ласково погладить, успокоить. Но, вспомнив ее недавнюю гневную реакцию, Митя остановился. Взял сигарету и закурил, опустив голову. Легче смотреть в пол, чем на несчастную Ленкину физиономию.
— Хватит, — первой нарушила тишину Ленка. — Проехали… От слез, как говорит мой папа, никакого прибытка в мошне. Поехали. Вставай.
— Куда? — удивился Митя.
— В одно нехилое местечко, — лукаво улыбнулась девушка, становясь в мгновение ока прежней бойкой Аленой. — Туда, где собираются цветы. То есть цвет нашей молодежи…
Глава четвертая
Тот день был обычным. С утра небо было голубым, но подул ветер и принес на своих крыльях прохладу.
Виолетта получила долгожданный выходной и теперь, покормив Любку завтраком, блаженствовала. Забравшись с ногами на диван, она читала толстенный том Джойса. «И как его читала Аська?» — удивлялась Виолетта. В принципе книга была бы даже интересной, если бы не необходимость постоянно заглядывать в словарь, поскольку Джойс столько понапихал всяких непонятностей из мифологии, что Виолетта в конце концов устала.
Отложив книгу в сторону, она посмотрела на свою тихую сестру, и снова на ум пришло сравнение с ребенком. Любка сидела как обычно — с полной отрешенностью в глазах и грустной улыбкой. Что она все-таки видит в такие минуты? — спрашивала себя Виолетта. И сама же отвечала — Карло. Может быть, они каким-то загадочным образом встречаются мысленно. Скажем, на Луне. Как в одном его стихотворении — «Лунный заяц давно уже сплел паутины из наших страданий». Они ведь оба инвалиды. Дети, обиженные судьбой. Кому же встречаться под сенью лунного дуба, как не им…
Виолетте Любка совсем не казалась инвалидом. Наоборот, всматриваясь в тонкие черты Любкиного лица, Виолетта удивлялась ее красоте. Особенной красоте. Отстраненной и одновременно гордой. Иногда Любкины светлые глаза вспыхивали странным огнем, как будто она видела что-то такое, чего, как ни старалась, не могла увидеть сама Виолетта.
В такие минуты ей становилось не по себе, и Виолетта пряталась. Желание заглянуть туда, куда так настойчиво убегала из этого мира ее сестра, было столь велико, почти непереносимо — и опасно. Для этого надо было стать такой же, как Любка. Быть изгнанной из мира здоровых людей. Но на это Виолетта права не имела. Кто же тогда будет содержать их обеих?