— Митя…
Она вдруг улыбнулась.
— Где он сейчас? Ты знаешь о нем что-нибудь?
— Нет, — покачала головой Виолетта. — Иногда мне даже приходит в голову: а может быть, он нам всем только приснился? Был ли, собственно, мальчик? Или — Митькой звали?
И они неожиданно рассмеялись, глядя друг на друга, и так безудержно и звонко, точно годы ушли, растаяли, и снова Виолетта подумала с удивлением: «А куда же, собственно, подевалась моя так старательно пестуемая ненависть? Испарилась…»
И она даже испытывала сейчас к Алене нежность и жалость. Ведь столько лет прожить с таким адом в душе? Господи Боже мой…
«Я найду тебя сама. Правда, Митя! Когда я пойму, что все кончилось, я тебя найду. Но прошу тебя, сейчас уйди! И не пытайся со мной связаться… Помни, я сама приду».
Сколько лет назад были сказаны эти слова?
Митя уже почти перестал ее ждать. Скорее всего она уже забыла о его существовании… Он выполнил свое обещание — никогда не пытался ее найти.
Только ждал. Ведь это ее решение…
Стружки летели на пол. Когда он следил за их полетом, непременно вспоминал Билла. Тот умер в прошлом году, оставив Мите наследство. Оказывается, он всю жизнь копил деньги. Для Мити. Странный америкос, никогда не имевший детей. Мечтавший о мальчике. Усыновивший мысленно русского пацана…
Митя продолжал теперь его дело — о да, он стал настоящим художником, и лучше его плотника было не найти. Как Билл был лучшим, так теперь Митя был лучшим. Но все эти долгие годы старался не вспоминать ту песенку, которая связывала его с Аськой.
«Если бы я был плотником…»
Теперь он мог сделать корабль. Он мог увезти ее к золоту на голубом… Но где-то в глубине души Митя уже не верил, что она этого хочет. Мало ли что могло произойти за эти годы! Она вышла замуж. Уехала. Мало ли что…
А Митя живет до сих пор надеждой, что он и в самом деле сделает ей корабль. Глупо ведь, особенно если ей этот корабль не нужен!
Однажды он попытался сам найти ее — и не смог. Точно Аськи вообще больше не было в природе…
В Саратове не осталось тогда никого, кто мог бы пролить свет на эту тайну.
Ее мать уехала. Виолетту иногда показывали по телевизору — другую Виолетту. Эта, новая, вряд ли поддерживала с Аськой отношения. Митя не мог понять, как она смогла стать такой кричаще-вульгарной… Даже голос стал другим — очаровательная хрипотца стала надсадным хрипом. Люди меняются. Виолетта теперь была звездой. Звезды недоступны…
Он однажды рискнул подойти к ней, вернее, попытался, но толстомордые секьюрити не подпустили его, так и не поверив, что он ее знает с юности.
Алена…
Он и теперь содрогнулся, вспомнив о ней. Это она все устроила. Он не может смотреть в глаза змеи…
«Где же ты, Аська?» — снова спрашивал он небо, теперь казавшееся пустым. Правда, иногда на нем появлялось огромное облако — прямо посередине, но раз в этом мире не было Аськи, значит, и облако это было пустым.
Чтобы дойти до ночлежного дома, надо было идти внутрь двора по темному саду. Аську невольно пробрала дрожь от этой перспективы.
Она посмотрела на него снова. Да, теперь это зрелище было жалким — глаза слезящиеся, как у древнего старика… «А ведь он старше меня всего лет на десять, — подумала она с удивлением. — Значит, жизнь сломала его куда круче, чем нас всех, вместе взятых». Впрочем, разве они не могли бы сейчас растить с Митей собственных детей? Разве не были бы они счастливы? Она снова вспыхнула — на сей раз от ненависти. Нет, она его не боится! Это он должен бояться ее!
Словно почувствовав ее мысли, спрятанные глубоко, как казалось Аське, Ксюня взяла ее за руку.
— Пойдемте, Анастасия Игоревна, — сказала она. — Я с вами пройдусь… Что-то воздухом подышать захотелось.
При этом глаза ее полыхнули такой ненавистью к пришельцу, что Аська удивилась и забеспокоилась: неужели девочка, пережившая еще в раннем возрасте почти то же самое, что Аське довелось испытать куда позднее, инстинктивно почуяла в этом старике опасность?
— Нет. Ксюня. — решительно сказала она. — Тебе уже давно пора спать… Я сама отведу этого человека.
Ксюня только усмехнулась — Ася и сама понимала что эта упрямица не отступится ни за что, и только вздохнула.
Впрочем, когда они вышли в сад, она благодарно сжала руку девочки. С ней рядом было спокойнее…
Не так пугали темные деревья, неодобрительно шепчущие: «Зачем ты его сюда ведешь? Он враг… враг… враг…»
И все-таки она справилась с собой снова и даже выдавила из себя улыбку, когда они почти дошли до небольшого дома.