— Нет, не только… хотелось знать, как вы… Но самочувствие и правда так себе. Слово «хандра» как раз подойдет, — улыбнулся Мистраль.
— Хотя бы от жизни выздоравливающего удовольствие получили? Сначала ты в ауте, а потом такое блаженство: дел никаких, занимайся чем хочешь!
— Это точно. Жена с детишками очень рады были, что каждый день меня видят. Я с ними делал уроки, играл — прекрасное занятие. Гостей довольно много приходило. Только под конец надоедает всем рассказывать одно и то же!
— А я, когда стало действительно получше, днем начал ходить в кино. Изумительно: все работают, а ты кино смотришь. Попробуйте, попробуйте, так любой фильм гораздо больше понравится.
— Мне в голову не приходило! Конечно, почему бы нет? Надо попробовать.
Мистраль ушел от Тевено через два часа. Из головы не шли слова психиатра, когда тот провожал его до лифта. «Вы не сразу все это переварите, но со временем, поверьте, все забудется. Заходите, само собой ничего не проходит. Мне тоже бывает нужно поговорить с тем, кто знает, как это было. Иначе придется разговаривать с кем-нибудь из коллег».
Последняя фраза застала Мистраля врасплох, но он предпочел не задавать вопросов. Ушел, сперва отказавшись взять рецепт — на «снотворные пилюльки, вам будет полезно». Потом согласился, когда психиатр сказал: «Я их сам принимаю. Возьмите рецепт — почувствуете надобность, а он уже при вас, вот и хорошо. Но имейте в виду: лекарства нас только поддерживают. Если вы сломали ногу, костыль не вылечит».
После приема у доктора Людовик встретился с Кларой. В начале учебного года Клара должна была читать лекцию о профессии парфюмера и теперь энергично готовила текст. Людовик с удовольствием слушал, как жена рассказывает о своей любви к духам. Сам же он ни словом не обмолвился о визите к Тевено. Долго думал, как бы в этом признаться, но не получалось: можно было сболтнуть лишнее. Чтобы найти нужные слова и жесты, чтобы Клара не забеспокоилась, он решил все-таки подождать с объяснением.
Вернувшись на набережную Орфевр, Мистраль с тяжелым вздохом погрузился в то, что называл «бумажной работой», и заставил себя заниматься ею до конца дня. Кондиционеров в старом здании парижской криминальной полиции нет: во всех ее кабинетах стоят напольные вентиляторы, не охлаждающие, а только перегоняющие горячий воздух так, что разлетаются листки на столах.
Вечером, вернувшись домой, Мистраль пришел к выводу, что за весь день только и было приятных минут, что в машине с кондиционером и музыкой. Дома он сделал вид, будто не заметил тревожного взгляда Клары. Подошел к ней и постоял, молча вдыхая аромат ее волос. Это значило: все хорошо.
— Я без тебя не стала звонить детям. Они там наверняка веселятся вовсю. Не думаю, что нас так уж не хватает.
— Насколько знаю своего отца, он всегда что-нибудь придумает, чтобы занять малышей…
На самом деле мальчикам доставило величайшее удовольствие поговорить с родителями. Клара долго давала им обычные материнские наставления, потом старший, шестилетний сын попросил опять поговорить с отцом.
— Дед нам показал, как ты строишь домики, а в ящике лежит твой фирменный ножик. Можно, мы его возьмем строгать палочки?
— Дай-ка мне деда.
Мистраль произнес это так строго, что Клара даже удивилась и стала внимательно прислушиваться к его разговору с отцом.
— Матье сказал, ты им показывал мой нож. Я категорически против, чтобы они к нему прикасались. Порежутся моментально! Ты за ними смотришь? Не важно, за этим не уследишь, а таким лезвием можно руку отрезать. — Людовик повесил трубку и поймал укоризненный взгляд Клары. — За малышами глаз да глаз нужен, даже когда взрослые рядом… — Теперь он говорил ласково, будто извиняясь за резкость.
— Знаю, знаю, — произнесла Клара миролюбиво. — Только зачем ты свои невзгоды перекладываешь на отца и детей?
Мистраль не откликнулся на эти слова, хотя и понимал, к чему она ведет.
Валясь от усталости после всего, что произошло за день, убаюканный голосом Паоло Конте на волне ФИП, человек медленно ехал на машине. Итальянского шансонье сменил манящий, чуть насмешливый голос дикторши, она говорила о погоде. «Вам было жарко. Многие из вас бросились на набережные города, который по праву зовут Парижем-пляжным. Не забывайте предохраняться от солнца и пить много воды. Жара в Париже спадет еще очень не скоро! Завтра вам по-прежнему понадобятся панама и темные очки! Имейте это в виду!»
Человек почти доехал до дома. Он еще немного в задумчивости послушал радио. Вдруг он решился, вошел в бар и прошел к телефонному столику. Номер ФИП он знал наизусть. Своим мобильным он из осторожности не пользовался и всегда держал его выключенным.