— Поль, мы с Ингрид пойдем что-нибудь разузнать вон в тот дом, наискосок отсюда, там окна открыты. А вы идите на розыск в деревню. Может, кто-то ее сегодня видел: в магазине на площади или еще где-нибудь.
Не успел Мистраль позвонить у садовой калитки, как пожилой господин поторопился открыть ему. Несмотря на жару, на нем были суконное кепи и байковая рубашка.
— Вы из полиции? Так ведь? Я видел, вы звонили в дверь к Пересе… к Одиль Бриаль. Что она натворила?
Мистраль тут же понял всю меру неприязни, которой была окружена в деревне Одиль Бриаль даже через тридцать пять лет после переезда. Он предпочел не отвечать на вопрос.
— Госпожа Бриаль дома?
— Дома, дома. Опять, должно быть, пьяная валяется. Вы знаете, как она пьет? Ни один мужчина так не пьет, и давно уже!
Сосед увел Мистраля и Сент-Роз на задний двор: там они могли разговаривать так, чтобы Одиль Бриаль не видела полицейских. Он был очень огорчен, что по поводу пьянства госпожи Бриаль стражи порядка не задавали вопросов.
— Кто-нибудь бывает у нее? — спросила Ингрид.
Старик был не против помочь, но осторожничал. Ветер ведь мог и перемениться.
— Я у окна не все время торчу. Мне больше нравится тут, во дворе, в сторонке. Видите вон эту стенку? Я сижу и смотрю, как ящерицы на солнышке ловят мух. Знаете, до чего интересно! Тут две ящерицы, и у каждой своя территория. До того похожи — я их иногда путаю. И охотятся одинаково, и убивают.
Из дома стремглав выскочил щенок. Он носился и скакал, радуя хозяина, и не забывал обнюхивать Мистраля и Сент-Роз. С минуту они молча смотрели на щенка. Под крышей ласточки свили гнездо. Птицы летали туда и обратно, кружили над двориком. Щенок бегал за тенью от ласточек на земле и тявкал.
— Тихо, Раки, тихо, не трудись так. Ты же за тенью носишься, а ласточки в небе! Все равно не поймаешь!
Щенок еще раз тявкнул и отправился восвояси.
— Вернемся к Одиль Бриаль. Есть у нее сын? Навещает ее?
— Есть сын, есть, шпана непотребная. Много лет уж его тут не видали, и слава Богу!
— А других детей у нее нет?
— Одного такого на деревню с лихвой хватит. А он еще к себе приятелей водил таких же — совсем неприличные.
— Не припомните, как его звали?
— Нет, не помню. Ее спросите.
— А не останавливались около ее дома в последнее время легковые автомобили?
Старик поглядел в направлении дома Одиль Бриаль и задумался.
— Кажется, было дело. «Форд» старой модели, темного цвета. В то воскресенье, часов в восемь, остановился на несколько минут. Оттуда вышел человек, стоял ко мне спиной и разговаривал с ней.
— Вы не знаете, кто это мог быть?
— Спросите у нее сами. А мне уже пора, надо лекарство принять, не пропустить.
Сосед повернулся и пошел в дом. Обескураженные краткостью беседы, полицейские вернулись к двери дома Одиль Бриаль.
Ингрид без особой надежды еще раз позвонила. К своему удивлению, они услышали за дверью шаги и осипший голос:
— Кто там?
— К вам полиция, — ответила Ингрид.
— Правда? А чего полиции от меня нужно?
— Откройте, тогда узнаете.
Наступила тишина. Через несколько минут, потеряв терпение, Мистраль со всей силы хлопнул по двери ладонью. Одиль Бриаль, ворча, повернула ключ в двери и явилась перед полицейскими: грязная, всклокоченная, растерзанная, воняющая перегаром. На ней было нестираное черное платье с короткими рукавами, волосы немытые, седые, блеклые.
— Заходите. Я сейчас на кухню, кофе сварю. Пойдемте со мной, а дверь пусть открытая постоит, проветрится. Какого ж бояться воров, когда полиция в доме! — Одиль Бриаль хрипло рассмеялась, потом закашлялась. На ходу она шаркала ногами в разлохмаченных тапках.
Дом был такой же, как и хозяйка, — неприбранный и вонючий. Одиль Бриаль пошатывалась: действие привычного литра водки еще сказывалось. Проходя мимо диванчика, Мистраль взглядом указал Ингрид на пустую бутыль. Кухня была отвратная, в тарелках лежали объедки. Рядом с мойкой стояли батареи разнокалиберных бутылок, тут же — кусок протухшего камамбера, который так и не добрался обратно до холодильника.
Одиль Бриаль с явным удовольствием закурила и предложила полицейским кофе, но когда те увидели, в каком состоянии чашки, то отклонили предложение. Кухонный стол, накрытый кружевной скатертью, которая была белой с четверть века тому назад, был завален лекарствами. Над чашкой с полусгнившими фруктами кружили маленькие мушки.
Облокотившись обеими руками на стол, Одиль Бриаль держала в руках большую чашку кофе. Глядя на Мистраля, она рассмеялась: