Она же выкладывала все, что у нее накопилось, уткнувшись глазами в пол. По мобильнику с выключенным звуком он посылал эсэмэски Гальтье, который допрашивал Вивиану Бриаль, — передавал, что узнал нового. Но это мне сказали уже потом. Так же эсэмэсками он велел нам принести кофе или еще воды для Одиль.
Эта исповедь продолжалась четыре часа. Вот так я узнал, что один из любовников Одиль обезобразил Франсуа лицо, а тот несколько лет спустя убил его. Дух захватывает! В восемь часов старушка остановилась. У меня получилось пятнадцать страниц протокола допроса. Она перечитала дословную запись того, что сказала, попросила меня в паре мест поправить словечко, указала несколько мелких орфографических ошибок. Я все это поправил, и она подписала свои показания. Мистраль тоже подписал протокол, после него я.
Потом я отвел Одиль Бриаль в камеру. Она была уже совсем никакая, без сил, ни слова мне не сказала. Там меня ждал Гальтье. Вивиана Бриаль была в таком же состоянии, как ее сестра, — в полном изнеможении. Гальтье сказал: „Теперь можно поместить их вместе. Мистраль сообщил, что все кончено“. Вот так я и узнал, что он был на связи с Гальтье и Кальдроном».
Мистраль долго говорил по телефону с Кларой. О том, что дело закончено, остались последние детали. Уверил, что все в порядке, и пообещал вечером быть дома.
Адреналин словно покинул Мистраля: энергия была на минусовой отметке. Он сидел, не в силах подняться, вокруг него все кружилось. У него в кабинете Тевено читал протоколы допросов сестер и что-то себе помечал. Кому-то звонил Кальдрон, кому-то звонил Гальтье. Кругом шум, суматоха. Мистраль не шевелился. Он даже не слышал этого шума, как будто лежал, лишившись последних сил, в ватном коконе. Кальдрон время от времени тревожно поглядывал на него: шеф был недвижен, глядел куда-то в пространство.
В кабинет вошел Бернар Бальм — как будто гром прогремел. Мистраль вышел из оцепенения и улыбнулся. Бернар рухнул в кресло для посетителей:
— Го-о-о-ол! Забит головой на последней добавленной минуте в финале чемпионата мира! Забил ты не первый, но кубок над головой еще не поднимал. Давай рассказывай. Кофе не хочешь для начала?
— Нет, спасибо. — Мистраль вздохнул. — Я за последние сутки выпил чашек двадцать, а спать хочется все больше. Еще одна — и совсем усну. Жизнь сестер Бриаль — это история ведущей и ведомой. Вивиана была старшей и всегда имела сильное влияние на Одиль. Вивиана жила в гражданском браке, но скоро узнала, что у нее не может быть детей. Это стало ее наваждением. Она прогнала сожителя, а сестре запретила выходить замуж и рожать. Одиль поневоле согласилась, но она была гораздо более легкого нрава, чем сестра. В двадцать лет она забеременела. Вивиана чуть не умерла от зависти. А когда оказалось, что сестра ожидает двойню, одного ребенка она потребовала себе.
— Как котенка из помета, — вставил Бальм.
Тевено, Кальдрон и Мистраль засмеялись.
— Пусть будет так. Стало быть, продолжаю. Одиль родила у себя дома, а в мэрии записала только одного сына. Через несколько месяцев она осела в Андревиле. Все это придумала ее сестра. Вивиана тоже оставила родные места: три недели спустя она заявила в мэрии о рождении ребенка, а потом переехала в другую деревню.
— Как так может быть?
— Так ведь то были шестидесятые годы: тогда во Франции еще часто рожали на дому, баз данных не было, а у младенца на лбу не написано, откуда он взялся. Одиль впала в глубокую депрессию, она продолжалась долгие годы.
В деревне ее не приняли: она была переселенка, мать-одиночка и тому подобное. Постепенно она стала алкоголичкой, пошла по рукам. Самое же главное — сын вырос шизофреником. А у Вивианы все было хорошо. Она растила своего парнишку, на страдания сестры ей было плевать. Ей пришло в голову сделать два фотоальбома. Поскольку мальчики, разумеется, были совершенно одинаковыми, сестры обменивались их фотографиями. Одиль видела Жан-Пьера — ребенка, которого уступила сестре — только на фото. Среди изображений Франсуа они никак не могли привлечь внимания.
— А парнишки, само собой, об этом не знали. Но они были истинными близнецами, поэтому интуитивно чувствовали, что другой существует, и жили надеждой о встрече. И встретились наконец.
Впервые Бернар Бальм говорил серьезно и просто. Их прервало появление группы, делавшей обыск в башне на квартире у Франсуа Бриаля. Один из полицейских положил на стол совещаний Мистраля упаковку тетрадок.
— Там в коридоре таких еще десятка два. Они принадлежат Франсуа Бриалю, хотя подписаны инициалами его брата: Ж.-П. Б. Некоторые мы пролистали. На сей раз нам повезло. Он подробнейшим образом описал свою жизнь и сновидения с тех самых пор, как научился писать. Есть дневники об их совместной жизни с братом. Что они с ним творили много лет подряд! Резня за резней, причем не только во Франции! Благодаря этим тетрадкам можно будет узнать про все их убийства.