Часа в три ночи, сбросив напряжение, компания покинула помещение сыскной бригады. Кальдрон держал в руках ключи от машины Мистраля.
— Я вас отвезу, вы не в состоянии вести машину, — заявил он тоном, не допускающим возражений.
— Хорошо, Лино. Какой сегодня день?
— Четверг, 28 августа, десять минут четвертого утра.
— Замечательно. Заедете за мной в понедельник.
— В пятницу обещают дождь.
— Я люблю запах мокрой земли.
Эпилог
29 сентября 2003 года.
Аэробус «Эйр-Франс» приземлился в софийском аэропорту в два часа дня. Мистраль и Дальмат прошли таможню. Кое-кто украдкой посматривал на широкий, еще не зарубцевавшийся шрам через все лицо Дальмата. Багажа у полицейских было не много: на другой день в 6.55 они уже вылетали обратно.
Мистраль сразу понял, что Дальмату в этих местах все знакомо и привычно.
— Возьмем такси. Это лотерея: бывают новые, а бывают без амортизаторов. Дороги все разбиты.
Пассажиров ожидала вереница желтых такси — все марки «Хонда». У машины, в которую сели Мистраль и Дальмат, кое-какие амортизаторы еще оставались. Дальмат перебросился с шофером парой слов и сказал, куда ехать:
— Александра Невского. Я говорил с водителем по-болгарски, чтобы он нас не вздумал надувать, — объяснил он Мистралю. — Теперь он в курсе, что я знаю город и цены.
Автострада из аэропорта в город тянулась среди запаршивевших, неухоженных многоэтажных домов. Машины обгоняли друг друга, подрезая. Шофер тешил себя фольклорной музыкой, на полную громкость звучащей из динамиков. Пробки были безумные. Целый час им понадобился, чтобы доехать до большого православного собора Александра Невского. Собор стоял посредине широкой мощенной брусчаткой площади, обсаженной деревьями и целыми садиками.
— Это место я выбрал, потому что мы с Лорой часто о нем говорили. Здесь очень красиво.
— Да, собор и вправду великолепный!
— Мы туда зайдем. Дивное место, намоленное, светоносное.
Дальмат открыл портфель и достал прозрачный файлик, в котором лежал листок с фотографией Лоры Димитровой и какой-то надписью кириллическими буквами.
— Здесь есть такой обычай, — объяснил он Мистралю. — Когда человек умирает, его фотографию с подписью вешают на стену или на дерево. Так его поминают, говорят последнее «прости», просят подумать о нем. Сейчас я буду показывать вам Софию, и вы повсюду увидите такие листочки.
— А что потом? — спросил Мистраль.
Дальмат прикрепил свой плакатик к дереву напротив собора. Мистраль для него больше не существовал. Он разгладил плакатик рукой, словно в последний раз приласкал живую девушку. Поль Дальмат глядел на Лору Димитрову и обращался к ней.
— Потом ничего. Порыв ветра — и унесет тебя ветер.
Благодарность
Считаю долгом поблагодарить за дружескую помощь г-жу Доминик Дювернье, врача-психиатра, и г-на Ива Шюльяра, судебно-медицинского эксперта.