— Нет, — твердо возразил Йоган, — никто другой на вашем месте не мог бы быть Спасителем! Спаситель — это вы! И вы спасете нас!
Он поднял руку, пресекая возражения Корчака.
— Это, действительно так, Ян. — Я знаю, что это выглядит, как случайное совпадение. Мы и сами до вчерашнего дня видели в этом «Спасителе» только забавное стечение обстоятельств. И вот появились вы. И вы дали нам документ, в котором крылось спасение. Еще вчера утром, мы были в тупике, мы не знали, что делать, куда двигаться. А после вашего появления и перед нами сразу распахнулось множество путей, ведущих к цели.
— В моем документе крылось спасение? — изумился Корчак. — Да мне до сих пор стыдно, насколько я был самонадеян, когда думал, что смогу чему-то научить вас. Все мои предложения, все, что там было, во всяком случае большая часть — вы же это уже реализовали сами, без какого-либо моего участия. Все то, над чем я думал много дней и чему снисходительно пытался поучить вас, вы сами додумались до всего этого. Вы оказались умны, а я на вашем фоне выгляжу напыщенным дураком.
— Вы думали над этим много дней? — воскликнул Йоган. — Дней, Корчак, Дней! Всего лишь дней! А мы писали эти правила в течении столетий! Мы писали их кровью наших ошибок и платили за них жизнями и судьбами людей. За то, что для вас был было всего лишь плодом размышлений в течение нескольких дней.
Он вскочил с кресла, облокотился на перила балкона и взмахнул рукой охватывая панораму ночного поселка.
— Вам нравится этот мир, Ян? Не отвечайте, я знаю, что нравится! Он не может не нравится! Но мы шли к этому счастью и благополучию много столетий, мы заплатили за него дорогую цену, и заплатили бы еще большую, если бы вы не появились вчера на нашем пороге.
Он задохнулся от волнения и сделал паузу успокаиваясь.
— А эти ваши друзья из центра Ч. Эта армия мыслителей, которых нам так не хватало. И у каждого — готовые решения, готовые ответы на сложные вопросы. Какое счастье, что ваше правительство деградировало до такой степени, что даже не понимало, какое сокровище находится у них в руках, что оно не задействовало потенциал вашего центра даже на несколько процентов…
— Вам удалось найти с моими друзьями общий язык? — спросил Корчак.
— Общий язык — это не те слова. Мы просто стали единым целым, — ответил Йоган, — нельзя сказать, что они присоединились к нам, нельзя сказать, что мы присоединились к ним. Это было, как вспышка молнии, которая высветила новые надежды и новые пути, по которым мы теперь идем единой командой. Впервые у нас появилась надежда, что нам удастся оттянуть момент нашего поражения.
— Поражения? — изумился Корчак. — О каком поражении вы говорите, если совершено очевидно — что победа над нацизмом уже у нас в руках!
— Победа над нацизмом — еще не победа, Ян, это всего лишь тактический успех, в борьбе с нашими главными врагами, человеческой беспечностью, ленью и глупостью.
— Поясните, я не понимаю, что вы имеете ввиду, — растерялся Корчак.
— Скажите мне, Ян, — вздохнул Йоган, — а вы еще задумывались над тем, что нас ждет после победы над нацизмом. Вот сейчас, когда вы уже увидели наш новый мир, что вам кажется наиболее ценными его достижениями.
— Все! — твердо сказал Корчак, — тут невозможно выделить что-то отдельное, — ощущения и впечатления переполняют меня.
— Расскажите! Торопиться нам некуда. Расскажите подробно!
Корчака как провало. Слова сами полились из него потоком. Не в силах сдерживать переполнявшие его эмоции он говорил, говорил, говорил. Йоган слушал внимательно и не перебивая.
— Возможность иметь семью, возможность воспитывать и любить своих детей, — тихо начал перечислять он, когда Корчак закончил, — возможность строить планы на десятилетия вперед, возможность заниматься тем, чем ты хочешь, одeваться, как хочешь, жить, где хочешь и самому решать, как распоряжаться своим временем. И даже простая возможность съесть обычное яйцо, когда тебе самому захотелось, а не когда тебе разрешат. Вам все это кажется величайшими ценностями и достижениями. Потому что вам пришлось с боем завоевывать эти простые очевидные права, и вы знаете их реальную цену. А вот вашим детям, так уже не будет казаться. Они будут иметь все это с самого рождения, они привыкнут ко всему этому с пеленок и будут все это воспринимать, как данность, как нечто само собой разумеющееся. А вашим внукам и правнукам все это будет вообще казаться чем-то совсем несущественным и ничего не значащим.