— Лейтенантом я его сделал шесть часов назад, чтобы устроить тот спектакль, свидетелем которого вы были. А до того Корчак работал в этом управлении. Когда руководство увидело его в мундире, они решили, что он был у них моим агентом под прикрытием и нервы у них сдали!
— Как все сложно! Вы сказали — он работал здесь? Корчак — вы выбились из работников лагеря?
— Такэда, я обещал вам сюрприз. Время еще не пришло.
— В течение сегодняшнего дня этот человек дважды привлек моё внимание. Я не думаю, что это — простая случайность. Корчак, я вас заметил и запомнил.
Сказав это, Такэда вышел из комнаты. Корчак не знал, бояться ему теперь или радоваться.
Глава 8. Все точки над i
Они остались вдвоем с Дабл Ви.
— Закройте дверь, Корчак, — сказал тот, и располагайтесь поудобнее, — разговор нам предстоит долгий.
Он поморщился, потер виски, потом вытащил из кармана «таблетку от похмелья», растворил ее в воде и выпил.
— У вас похмелье? — поинтересовался Корчак
— Что? — изумился Дабл Ви, — с чего это вы решили? У меня просто разболелась голова.
— Кофе хорошо помогает, после таблетки, — сказал Корчак.
Дабл Ви посмотрел на него с еще большим изумлением.
— Ну, позовите секретаря, он в коридоре, закажите мне и себе. И сэндвичей. На ужин вы не успеете.
Вскоре принесли кофе, в большом керамическом кофейнике, и корзинку с сэндвичами разной формы.
Дабл Ви встал и сам запер дверь.
— Прежде всего хочу вас уведомить Корчак, что ваш испытательный срок завершен. Вы — в штате!
— Как так?
— Вы обратили внимание на последнюю фразу Такэды?
— Да. Я понял, что она имеет какой-то смысл, но я не понял какой.
— Смысл тот, что я по-прежнему остаюсь вашим начальником, но вот хозяин у вашей судьбы теперь другой. Я больше не властен над вашей жизнью и смертью, как это было еще час назад.
Дабл Ви налил себе кофе.
— Еще сутки назад, Корчак, вы были лагерной пылью, и любой начальник мог вас раздавить походя кончиком пальца. А сейчас вы волею судеб оказались на пересечении важных событий и стали их частью. И никто не может заранее сказать, насколько важной частью. У Такэды профессиональное чутьё, и если он вас «запомнил», значит уже обозначил для вас место в будущих событиях, хотя не факт, что он сам знает, в каких именно.
Я не уверен, что у нас будет в ближайшие дни возможность поговорить, а поговорить — нам надо. Как говорится в английском языке, нам надо расставить все точки над i. Кстати об английском, вам удалось что-нибудь понять в том тексте, что я дал?
— Рабиндранат Тагор предупреждал меня, что вы сразу спросите об этом.
Дабл Ви вдрогнул:
— Мой вас совет, Ян. Никогда не пересказывайте начальству слова другого человека, если только тот не дал вам внятное согласие на такой пересказ. Впрочем, не надо пересказывать вообще никому, не только начальству.
— У Тагора будут неприятности из-за этого?
— В данном случае — нет! Но в иной ситуации и в иное время — могли бы быть! Ну так вам удалось что-то понять в этом тексте?
— Кое-что понял.
— Вот как? И какие у вас возникли вопросы?
— Скажите, вот этот «английский язык», он был языком одной из стран, с которыми воевал Великий Вождь? Как он превратился в «технический жаргон»? Почему все основные знания описаны на нем?
— Не совсем, это был язык многих стран. Но не только это. Он был языком международного общения и обмена информацией во всем мире. А потому вся база знаний человечества была описана на нем. Так и осталось. Базу не стали переводить. Это был надежный способ ограничить доступ к информации. Ее мог иметь только тот, кого специально обучили языку. Для узких специалистов была создана упрощенная форма — технический жаргон, чтобы они могли читать специальную литературу, но не имели бы доступа ко всей информации. Но вы не ответили на мой вопрос, что именно вы поняли?
— Я понял сам текст, но не понял смысла событий, что он описывает. Я понял, что именно сделал Януш Корчак, но не понял, почему он это сделал. В тексте ответа на эти вопросы нет. Видимо подразумевается, что людям той эпохи это было понятно без объяснений. Я понял, что то, что сделал Корчак, было не плохим поступком, как меня учили, а хорошим. Но если вы меня спросите, я не смогу объяснить смысл этого поступка.
— А как вы думаете, зачем я дал вам этот текст?
— Чтобы поселить во мне беспокойство, что я не упустил чего-то важное. Чтобы моё подсознание день и ночь трудилось над поиском этого «важного», и в конце концов нашло бы его. И тогда бы у меня было тоже самое понимание, что у людей той эпохи.