— А вам что тут нужно, — раздался окрик, и Корчак понял, что кричат ему.
— Я имею право перемещаться в пределах зоны своего отряда без ограничений, — вежливо и с достоинством ответил он подошедшему офицеру, и отдал ему честь по всем правилам.
— Почему не на рабочем месте?
— У меня сегодня Школьный час, я на подмене — четко отчеканил Корчак, достав карточку Лойолы.
Офицер смягчился.
— Лучше вам уйти отсюда, дел по работе у вас тут нет, а мне не хотелось бы подозревать вас в том, что вы хотите нелегально прошмыгнуть в транспорт на Острова.
— А если бы я прошмыгул, это мне помогло бы? — усмехнулся Корчак и пошёл прочь, к школе.
Глава 3. Великая Гибридная
Никто не знал с какой целью работники из лагеря обязаны были дежурить на уроках истории в лагерной школе. Тем, кто интересовался, отвечали: «Это традиция. Начальству виднее. Однажды это может потребоваться». Впрочем, никто и не возражал. Дежурство длилось пару часов, а освобождали от работы на целый день. Да еще давали дополнительный день к отпуску. Всего-то за то, что посидишь с детишками за партой.
Злобная крикливая тетка на вахте не хотела его пускать.
— Куда лезешь! На карточке что написано? Игнатий Лойола! А ты кто? Ян Корчак!
— Посмотрите, пожалуйста, — вежливо настаивал Корчак, — видите, тут пометка о подмене. Сегодняшним числом.
— А почему печать такая расплывчатая, хлебным мякишем небось перекатывал?
Корчак хорошо был знаком с таким типом людей, которые получив в руки самую малую власть стремились раздуть ее до невероятных размеров, чтобы подчеркнуть свою значимость. Их Капо был таким же. И у Корчака был талант ставить таких людей на место.
— Я не знаю, как перекатывать мякишем печати, а вот вы, похоже, знаете! Откуда?
— Что! — задохнулась тетка! Ты кто такой, любопытный? А ну пошел отсюда!
— Хорошо, хорошо, ухожу, — язвительно сказал Корчак. — Только вот учитель хватится, почему это дежурный на урок не явился, подаст рапорт. В ходе расследования наверняка заинтересуются, откуда вам известно, как переводить печати хлебным мякишем, и где вы этому научились.
— Да кто тебе поверит! — заорала тетка, но уже вполголоса, — Я скажу, что тебя тут вообще не было, что ты прогулял дежурство. Угрожать он мне вздумал, грамотный такой нашелся!
— Поверить-то, может быть и не поверят, но ведь расследование всё равно проведут, полностью и тщательно, по инструкции. Меня может и накажут за прогул, я переживу, но заодно и выяснят, куда ты поддельные печати шлепала. Хана тебе, мамаша, — улыбнулся Корчак и пошел прочь.
И тут до тетки дошло, что он и вправду уйдет. Что он не будет тут скулить и умолять, чтобы его впустили, а просто — уйдет, не боясь наказания за прогул. И урок и вправду будет сорван! И будет расследование…
Она кинулась вдогонку:
— Да ладно тебе, чего такой горячий! Меня тоже пойми, начальство приказало быть строгой, я выполняю!
В другое время Корчак продолжил бы этот спектакль, и «дожал» бы тетку, и даже получил бы удовольствие, но сейчас было не того. Сначала эта утренняя казнь, которая почему-то не давала ему покоя, потом с Полли не удалось увидеться… не было у него сейчас настроения.
Он молча развернулся и, не говоря ни слова, прошел мимо тетки в школу.
Урок был посвящен теме, которая хорошо была знакома Корчаку. Он сам ее проходил в Школе, она входила во все гипнокурсы, да и на расширенных политинформациях, хоть раз в год, но эта тема повторялась.
Речь шла о Великом Вожде и Великой Гибридной войне.
Давным-давно, — начала рассказ диктор, — Земля была поделена на так называемые страны. Жители разных территорий отгораживались от соседей, каждый устанавливал на своей земле собственные правила жизни, и это было ужасно неудобно и тормозило общее развитие земли. Но ни у кого не было сил, чтобы объединить все земли и заставить всех соблюдать общие правила для всех.
Это был очень несправедливый мир. Некоторые люди, более сильные или хитрые, чем остальные, силой или хитростью захватывали и присваивали себе большую часть общественного продукта, так что в итоге все прочие получали меньше. Тех, кто захватил много общественного продукта называли «богачами». Это было несправедливо, но государство не исправляло эту несправедливость, потому что богачи делились захваченным общественным продуктом с государственными чиновниками, и те действовали в их интересах.