Затем он приступил к чисто машинной части работы — к заполнению слоговых клеток с соблюдением логических увязок. Пришлось изрядно поломать голову, но в общем принцип «пеший по-конному» дал результативный выход — стихи, сделанные на уровне электронного мозга. Володя вполголоса перечитывал их, отсчитывал слоги на пальцах, исправлял, отделывал:
Кудри у Тоси были не «златые», а скорее каштановые, но Володя твердо знал, что поэзия допускает условности.
Дальше шло так:
Да, это были стихи посерьезнее, чем у отдельных лириков прошлого. Они, погрязшие в мистике, только и делали, что писали «о нити той таинственной, что тянется, звеня, той нити, что с Единственной могла б связать меня». Володя шел принципиально новым путем.
Алгоритм стихотворения предусматривал и космическую тематику.
Упоминание о том, что Тося могла развивать такую скорость, было явным преувеличением — более чем на восемь порядков, но Володя знал, что поэзия допускает преувеличения.
Заключительная строфа получилась так:
Теперь программа была исчерпана. Володя набрал Тосин номер по видеофону, чтобы немедленно прочесть ей стихи.
Номер был занят, изображение не появилось, но сквозь частые гудки Володя вдруг услышал голоса. Что-то там не сработало, и он оказался подключенным третьим. Не желая получать чужую информацию, Володя положил палец на кнопку отбоя, но… разговор-то шел о нем!
Тося рассказывала кому-то из своих подруг, что он, Володя, скучный, слишком серьезный, и его психокомплекс вовсе не подходит к ее, Тосиному, комплексу. Она любит, чтобы было весело, а Володя, если и сострит, то раз в две недели.
«Ты всего-то две недели и встречаешься с ним», — сказала подруга. «Ну и что! — ответила Тося своим низким, хорошо модулированным голосом. — Значит, он всего один раз и сострил. Что? Ну конечно, дело не только в этом, но мне с ним скучно…».
Володя выключился. Некоторое время он стоял каменной статуей, тупо глядя на зеленый глазок видеофона. Потом схватил листок со стихами, скомкал и что было силы швырнул в отверстую пасть мусоропровода.
Схема охлаждения снова заняла на столе свое законное место. Из-за ее переплетений возникло смуглое переменчивое Тосино лицо. Нет, так дело не пойдет. Прежде всего надо как следует разобраться в характере отношений…
Володя взял лист миллиметровки и кругто надписал сверху: «Анализ моих взаимоотношений с Тосей Г.». Раздумывая, припоминая подробности встреч и настроений, он постепенно построил график. По оси абсцисс было отложено время, по оси ординат — сила чувства в условно принятых Володей единицах. Красная кривая выражала отношение Володи к Тосе, а синяя — ее отношение к нему. На точках переломов стояли краткие пояснения: «пляж», «на концерте», «диспут об искусстве»…
Володя так углубился в анализ, что не заметил, как вошел и остановился за его спиной Алексей Новиков.
— Хм, — произнес Новиков. — Ты бы действовал в лагорифмическом масштабе. Смены настроений были бы выразительнее.
Володя быстро прикрыл график рукой.
— Мысль, — согласился он. — Вместо величин чувств откладывать их логарифмы…
— Эх ты, досужий анализатор. Ну-ка, Вовка, говори, что у тебя стряслось?
Деваться было некуда. Пришлось Володе рассказать другу о подслушанном разговоре.
— Как мне реагировать, Алеша?
— Надо отомстить, — твердо сказал Новиков.
— Я серьезно спрашиваю.
— А я серьезно отвечаю. Наши предки считали месть благородным делом. Постой, как это… «Не взвидел я света, булат загремел, прервать поцелуя злодей не успел»… Кстати, ты не знаешь, что такое булат?