Но посетители хлопали так, будто, по крайней мере, он открыл секрет вселенского счастья. Обретя веру в себя, Фрэнк исполнил залихватскую «I’m Gonna Live Till I Die», которую очень любил. Про себя отмечая со стыдом, что от его исполнения Фрэнк Синатра в гробу бы перевернулся. Но зал, раззадоренный смелым решением подавать все песни каким-то странным непредсказуемым способом, воспринимал его эксперименты на ура.
Когда адски уставший, Фрэнк встал из-за рояля, то ему рукоплескали так, будто он - мировая знаменитость. Он ушёл за кулисы, чтобы отдать костюм Бобби и, поморщился, увидев какой-то щенячий восторг в его глазах.
- Хэнк, ты - просто мастер. Нет, честно!
- Ладно, Бобби, - бросил Фрэнк, стараясь не краснеть. - Я для себя играл.
- Но ты можешь у меня выступать! Вместе с Наташей!
Фрэнк чуть не расхохотался, представив, как утром будет спекулировать на бирже, днём придумывать новые модели автомашин, а по ночам выступать в клубе у Бобби. И тут уже не поможет никакая «волшебная вода». Через пару месяцев он точно отправится на кладбище. Он уже решил отказаться, но вдруг перед глазами вспыхнул образ Наташи - стройное тело, длинные, безупречные ноги, чувственный рот и неожиданно для себя сказал:
- Ладно, Бобби, я подумаю.
Он спустился в зал. И когда официант принёс бутылку виски, Фрэнк опрокинул стаканчик и подумал, что жизнь в этом проклятом месте не так уж плоха. Из служебного помещения выскользнула Наташа. Она переоделась в белую блузку, голубые бриджи и выглядела ужасно милой. Осветила улыбкой и присела за столик.
- Вы замечательно выступили, - сказала она сипло, и Фрэнк понял, что Бобби не врал. - Мне очень понравилось.
- Да ничего особенного. Что выпьете?
- Спасибо. Не хочу. У вас хороший голос. Поёте с душой. Техника, правда, неважная. Извините. Не обижайтесь.
- Да, я знаю, из меня певец, как из дерьма - пуля.
- Нет-нет. У вас сильный голос, достаточно большой диапазон. Техника - дело наживное, а голос - от Бога. Вам надо только немного поупражняться. И играете вы хорошо. Вы долго учились музыке?
Фрэнку увидел, как повлажнели призывно её глаза, но тут же осадил себя. Отбивать у Бобби девушку не хотелось.
- Мать мечтала, что я стану великим пианистом. А я рояль ненавидел. Правда, потом даже понравилось. Хотя, вряд ли из меня что-то получилось бы.
- Подвезите меня домой, - она улыбнулась, милые морщинки очертили нежный рот.
- А как Бобби? Он не будет возражать?
- Не будет. Я сама себе принадлежу.
Когда они вышли на улицу, Фрэнк заметил, как около его машины копошится тёмная личность. В прямом и переносном смысле.
- Наташа, подожди меня здесь, пожалуйста, - бросил он, стараясь скрыть раздражение.
Вытащив беретту, подкрался сзади и процедил сквозь зубы:
- Ну и какого хрена тебе здесь нужно?
Мужик вздрогнул, резко обернулся. Ярко блеснул лунный свет на острие ножа.
- «Мустанг» 67-го года, я не мог удержаться. Извините, мистер, - пробормотал парень.
- 68-го, - поправил Фрэнк, поймав себя на мысли, что ситуация кажется комичной.
Тип попятился, развернулся и убежал, сломя голову.
Фрэнк, уже улыбаясь, махнул рукой Наташе. Она подошла, села в машину.
- Как ты умеешь уговаривать людей, - с улыбкой проронила она, погладив его по бедру.
Этого было достаточно, чтобы желание вырвалось наружу. Он сжал её в объятьях, начал жадно целовать, в шею, нервно распахнул блузку, лаская упругие груди, с быстро затвердевшими сосками. Но тут же понял, что маленький «Мустанг» неподходящее место для продолжения. Заметив сияющие в полутьме глаза девушки, предложил:
- Поедем ко мне? Не против?
Она обвила его за шею, чмокнула в щёку.
Фрэнк выехал на одну из улиц и мысленно выругался, обнаружив очередную аварию. Автовладельцы решили не прибегать к услугам своих страховых компаний и бурно выясняли отношения с помощью собственных частей тела.
Свернув в узкий переулок, Фрэнк повёл машину в объезд. Неожиданно прямо перед ним выскочил массивный Понтиак, перегородив дорогу. Фрэнк затормозил и ощутил слабый удар в бампер. Сзади «Мустанга», откуда не возьмись, возник кабриолет Плимут «Бельведер» небесно-голубого цвета, явно побывавший в крутых переделках: разбитые фары, искореженные крылья. В дверце при свете фонарей зияла огромная вмятина, которую «Мустанг» оставить никак не мог. От нехорошего предчувствия засосало под ложечкой. Бросив напряжённый взгляд на Наташу, Фрэнк строго предупредил: