Поэтому я выбрал амулеты. Они превращали случайность в сделку. Любой, кто желает обрести успех, не прилагая к тому усилий, должен понимать: за удачу нужно платить. И цена эта – не жалкие двадцать долларов. Когда судьба взымает плату, она забирает не деньги.
Люди сами приходили за амулетами. Сами брали их в руки и оплачивали, подтверждая сделку. А потом долго пользовались дареной удачей, наслаждались жизнью так, как никогда раньше. До тех пор, пока не приходило время заплатить по счету.
Все мы чем-то платим. Временем. Усилиями. Болью. Другими. Собой. Это правильно, так и должно быть. Вопрос в том, чтобы приобретение стоило платы.
Мое – стоило. Я отпер врата, и теперь они открывались все шире и шире.
Глава 39
- Ненавижу допросы, - поморщился Петер, пиная коленками кресло Деллы. Приличная с виду тойота изнутри была крохотной, и Петер чувствовал себя, как анчоус-клаустрофоб в банке.
- Благодарим за ваше мнение. Мы обязательно примем его к сведению, - обернулась к Петеру Делла. - Напомни мне еще раз, нахера ты с нами поперся?
- Потому что я разбираюсь в ритуалистике лучше, чем ты. – Развернувшись боком, Петер выпрямил ноги и сдавленно выругался. – Но боже мой, как же я не люблю разговаривать с идиотами.
- Розалинда из секретариата не производит впечатление высокоинтеллектуальной личности.
- Так мы с ней на разговоры время не тратим, - парировал Петер. - Сколько там людей в списке?
- Пятнадцать. Мы опросили трех. За полтора часа. Простейшие математические вычисления подсказывают, что нас ожидает шесть часов унылого нытья. - Делла вылезла из машины и склонилась к приоткрытому окну. – Ты идешь с нами или остаешься здесь и жалеешь себя?
Петер посмотрел на нетерпеливо притопывающую ногой Деллу. Посмотрел на старательно-равнодушного Паттерсона, меланхолично гоняющего во рту жвачку. И вылез из машины.
- Пошли. Но как же я все это ненавижу.
Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, Петер вслед за Деллой вошел в тесную, пропахшую мышиным дерьмом квартирку. Тощая блондинка одернула растянутую футболку, без особого старания прикрывая трусы.
- Эльза Форестер? Добрый день. Делайла Ругер, департамент магического правопорядка, - показала удостоверение Делла. - Отдел исследования несертифицированных идиосинкратических артефактов. Вы хорошо знали Эдварда Конфорту?
- Конфорту? – переспросила блондинка, сосредоточенно нахмурившись. - Эдди? Конечно знаю. Мы с лицея дружим.
Пока Делла задавала вопросы, Петер пошел по гостиной, оглядывая обстановку. Скудный набор алхимических: судя по ингредиентам, блондинка варила исключительно анальгетики и противозачаточные. Несколько книг с рецептами, покрытые толстым слоем девственной пыли. Многоразовый амулет с гламуром, повышающий сексуальную привлекательность владельца. Разочарованно вздохнув, Петер сунулся на кухню, но нашел там только упаковки из-под китайской лапши – зато много, штук тридцать. Составленные в аккуратную пирамиду, они возвышались в углу, как рукотворный монумент безнадежности.
Петер вернулся в гостиную.
- Кто, Эдди? Да быть такого не может! Никогда он законы не нарушал. Ну выпивал, по хэшу иногда заезжал, но это, знаете, его личное дело! – возбужденная блондинка трясла перед носом у Деллы вяло тлеющий сигаретой. – Вы что думаете, мы тут ничего не понимаем? Арестовали невиновного, убили – а теперь хотите на него чужие дела навесить! Сами же контрабандой приторговываете, об этом все говорят. Забираете у покойников, проводите мимо отчетов – и толкаете через сбытчиков! Что, не так, скажете? Не так?!
Блондинка наступала на Деллу, тощая и взъерошенная, как разъяренный чи-хуа-хуа.
- А Эдди не такой! Он нормальный! Нормальный… был.
Запнувшись, она разрыдалась, обхватив себя тоненькими, как ветки, бледными руками.
- Это из-за вас все. Из-за вас. Это вы виноваты. Уходите отсюда. Уходите! – пронзительно завизжала она, брызгая слюной. Делла посмотрела на Петера, и он отрицательно покачал головой: снова ничего. Чисто.
- Извините. Примите наши соболезнования, - с видимым облегчением отступила за порог Делла. Паттерсон шагнул за ней, мимолетно коснувшись тощего плеча.
- Нам очень жаль.
Блондинка вздрогнула и зарыдала еще горше, закрывая лицо руками, как испуганный ребенок. Петер протиснулся мимо нее и вывалился в коридор, с облегчением захлопнув дверь.