Кто-то шумно, рвано дышал, Стэн не мог понять, кто именно, а потом дошло: он. Это он дышит. Загоняет в себя воздух на форсированном режиме. Помочь. Надо. Сейчас. Надо. Как. Как. КАК?!
Стэн открыл рот и закрыл, перенапряженные мышцы сводило, и он не мог выговорить ни слова. Мысли метались в голове, как испуганные летучие мыши, и рикошетили о стенки черепа, рождая долгое эхо.
Нужно думать. Успокоиться. Прямо сейчас. И думать.
- Сэр? Вы меня слышите?
Усилием воли замедлив дыхание, Стэн сухо, со скрипом сглотнул и попробовал еще раз.
- Да.
Голос был ломким и каркающим, как у старика.
- Я хочу вам кое-что объяснить.
- Я слушаю.
Взгляд Стэна метался по комнате в поисках возможностей – идиотских, ничтожных, любых.
Говори. Объясняй, убеждай, хоть дрочи на дохлую корову – только дай мне время подумать.
- Я не планировал вас убивать. Все этого… беспорядка не должно было случиться - колеблющийся, как вода в канализационном люке, Твардзик, обвел рукой разоренный зал. – Я был уверен, что все закончу до вмешательства стражи.
- Что закончишь? Чего ты хочешь?
Вопрос прозвучал почти нормально. Голос все еще прыгал, губы тряслись, но истерика медленно отступала.
Дано: неуязвимый сукин сын. Как прикончить неуязвимого сукина сына? Думай, Стэн, думай.
- Мистер… простите, как я могу к вам обращаться? Благодарю, мистер Паттерсон. Видите ли, боюсь, тут возникло некоторое недопонимание. Я не делаю ничего плохого. Наоборот, я хочу все исправить. Магия – это источник величайших возможностей. Думаю, мне не нужно вам ничего объяснять – вы же работаете в департаменте, сами все видели. Маги не умирают от гепатита и лейкимии, восстанавливаются после травм, которые убили бы обычного человека. У вас в семье кто-нибудь умирал?
- Да. Мать, от рака.
- Вот! Если бы маги не прятались, если бы силу использовали вне ограниченного круга людей, ваша мать была бы жива. Разве сложившаяся ситуация справедлива?
- Нет. Не справедлива, - согласился Стэн. Сейчас он согласился бы даже с тем, что небо зеленое, а в Гудзоне вместо воды пиво течет.
- Маги не могут узурпировать силу, которая способна изменить мир.
Вот только маги не узурпируют силу. Их всего восемьсот тысяч на восемь миллиардов людей. А значит, на одного мага придется несколько миллионов пациентов.
Если бы Скрытый город перестал прятаться… мама стала бы одной из безграничного океана людей – то есть, никем.
Стэн разговаривал об этом с Деллой. И Делле он верил больше, чем текучему негативу уебка.
- Согласен. Маги не должны узурпировать, - Стэн вытянул шею в попытке отыскать Деллу. Она наверняка очнулась. Это же просто удар, ничего страшного. Очнулась и отползла в сторону, все хорошо. Все в порядке. Надо только что-то придумать. Убрать этого гандона к хуям собачьим – и все будет хорошо. - Я тоже думал об этом. Да. Ты прав.
- Ты врешь, - странное прерывистое жужжание являлось, вероятно, смехом. – Но это неважно. Потому что я действительно прав. Магия должна принадлежать всем. Не жалкие огрызки знаний и практик, которыми оперируют зашоренные, ограниченные люди, которые даже ноутбуками пользоваться не умеют. Во всех этих заклинаниях, палочках, эликсирах нет никакого смысла. Это просто ритуалы, способы управлять слабыми потоками силы. Но зачем ручьи, когда есть океан?
- Точно. Зачем.
Стрелять бесполезно – да и нечем. Магия не работает. Но не может же он быть бессмертным! Значит, есть какой-то способ разъебать эту тварь. Обязательно есть.
- Я хочу сделать магию общедоступной. И я знаю, как это сделать. Вы наверняка в курсе, мистер Паттерсон: я был всего лишь бездарем. Но посмотрите на это! – Твардзик щелкнул пальцами, и пол вспучился. Из него пробился побег, стремительно расширился, взламывая и сокрушая доски, оброс жесткой корой и растопырился ветками. Зеленый, трепещущий листвой ясень рванулся к потолку, пробил его и взметнулся к небу. На пол посыпались кирпичи, дранка и обломки шифера, закачались оборванные силовые кабели. Стэн отступил и сплюнул на пол бетонную крошку.
- Вы, мистер Паттерсон, не маг. Но вы же хотели получить эту силу. Не говорите мне, что это не так – я не поверю. Возможность изменять мир, делать его лучше для себя и для других – разве не в этом смысл жизни человека?