- Думаю, что земля холодная. Сейчас декабрь, по утрам трава в инее.
Все это Стэн уже слышал от отца – круг за кругом. Тебя зальет водой. Тебя засыплет снегом. Ты заработаешь воспаление легких. Нормальные люди не спят в окопе.
Тебе нужна помощь, Стэн. Ты бракованный, Стэн.
Тебя нужно исправить.
Стиснув картонку в кулаке, Стэн снова слепил из нее шар.
Хлоп.
Хлоп.
- Нормальная земля. В спальнике не холодно.
- Серьезно? – нахмурилась Ругер. – По-моему, кошмарный дубак. Может, покажешь свое чудо фортификации? А я тебе согревающие заклинания на стены навешаю и от воды защиту поставлю.
Хлоп.
Хлоп.
- И все? Больше никаких предложений?
- Ну… могу седативное сварить. Вообще-то по зельям у нас Петер специалист, но это программа среднего школьного уровня, так что я вряд ли налажаю.
Хлоп.
Стэн остановился, сжимая в руках измятый до мягкости картон.
- Ты сваришь волшебное зелье? Серьезно?
- Ну да.
- Из чего?
- Дурман, толченый аметист, ночная фиалка… Ну и другое всякое. Поверь, ты не хочешь этого знать.
- Лягушачьи лапки?
Судя по выражению лица Ругер, это было излишне оптимистичное предложение. Перед мысленным взглядом Стэна промелькнули паучьи жвала, белесые рыбьи глаза и попавший под машину голубь.
- Ты уверена, что это можно пить?
- Я же пила. На вкус, конечно, дерьмо, зато спишь потом как убитый. И вообще настроение ровное – не бесишься, не пугаешься. В Академии перед экзаменами мы этот эликсир литрами варили.
Магия. Заклинания. Эликсиры. Яростная убежденность Стэна в том, что помощи он не примет, съеживалась и таяла, как февральский сугроб по весне.
- Ну… Я не знаю…
- Эй, да ладно. Вот чем ты рискуешь? Не понравится – откажешься, я все заклинания с окопа сниму. А эликсир в унитаз выльешь.
Стэн подбросил мячик. Поймал. Подбросил. Поймал.
- Ладно. Договорились. Заедем как-нибудь днем, пока отец на работе. Хоть кофе нормальный попьем, не эту картонную дрянь.
***
К «Уолдорф-Астории» они возвратились в сумерках. Подъезды к зданию тонули в синеватой мгле, но на верхних этажах уже горели прожекторы, наполняя вонзающиеся в небо шпили светом, как бокал - вином. Стэн медленно проехал в зияющий зев гаража, припарковал машину и выключил зажигание.
- Ну что, пошли Эскобара из багажника доставать?
- Нет, стой. Подожди, - Ругер потянула его за рукав, разворачивая к себе. – Давай придумаем стратегию.
- Ты о чем?
- Я о Петере. Он мне голову отъест. Медленно. А тебя в Отдел взаимодействия сдаст, чтобы память подправили. И будет прав. Петер – блядский чемпион по здравомыслию в тяжелом весе. Поэтому нам очень нужна стратегия.
- Ладно, - опешил Стэн. – Пусть будет стратегия. А какая?
Глава 8
Петер аккуратно, щипчиками взял портмоне, положил его в камеру изолятора и замкнул пентаграмму. Линии мигнули пронзительным белым светом, загудело, набирая мощность, силовое поле, и сидящий в изоляторе мышонок испуганно вздрогнул.
- Отлично. Посмотрим, на что ты способен, - Петер, склонившись над камерой, громко стукнул карандашом по металлической поверхности стола. Мышонок пискнул, подпрыгнул и заметался по камере. В какой-то момент тонкий розовый хвост коснулся чернолаковой поверхности портмоне. Отделение для купюр немедленно распахнулось, отращивая здоровенные, бритвенной остроты зубы, ухватило мышонка поперек туловища и с отчетливым клацаньем перекусило пополам.
- Еба-а-ать, - восхищенно протянул Петер, наблюдая, как по силовому полю стекают густые алые капли. – Неслабая защита от воровства. И как же он тогда от супружеской измены подстраховывается, хотел бы я знать?
- В комнате первичного приема блока Б три посетителя.
Вздрогнув, Петер обернулся к источнику звука. Стоящий на полке хрустальный шар налился молочным светом, в котором проскакивали голубоватые искры.
- В комнате первичного приема блока Б три посетителя, - повторил равнодушно-приветливый женский голос.
- Да понял я, понял. Заткнись, - торопливо смахнув со стола остывающие капли крови, Петер швырнул тряпку в мусорное ведро и направился к выходу. – И какого хрена их там три?
Гулкая металлическая лестница подрагивала под ногами, и торопливые шаги Петера звучали, как поступь средневекового рыцаря – звон, бряцание и раскатистый лязг. Запыхавшись до долгого подъема, Петер проскочил наконец-то последний пролет и вышел в первичный блок.
Посреди обезьяноприемника лежал мужик, аккуратно и сноровисто перевязанный нейлоновой веревкой. Стяжки врезались в тело через точно выверенные расстояния, отчего мужик приобрел некоторое сходство с огромной гусеницей. Гусеница храпела.