Маниакально обостренная мнительность не раз выручала Александра Моисеевича Эрберга. В аналогичных случаях он привык идти в атаку, действуя быстро и решительно.
— Наташа, — обратился он к девушке совсем другим, как будто бы со дна бездонной заброшенной штольни доносящимся голосом. — Я владею не лавкой. И не супермаркетом «Мир». Я просто владею миром. Мне достаточно лишь пожелать, и такие, как ты, станут оружием в моих руках. Вы все для меня — сырье, экспериментальный материал, гумус. В моей власти заставить вас любить или ненавидеть. Или превратиться в растение. Хотя ты и без того — пустоцвет! Тебе не понять, что значит быть наравне с богом.
Но все равно — смотри! — Он, сверкнув глазами, проткнул себе палец — один из трех на правой руке — острием первого, что попалось ему под руку, — зубочистки. И достал из кармана две крохотные пробирочки. — Это живая и мертвая вода!
Малочисленные и не столь уж шумные посетители заведения вовсе притихли. Несколько пар глаз с ожиданием и любопытством следили за действиями новоявленного фокусника. Даже музыка смолкла.
Гипертрофированная осторожность причудливым образом сочеталась в натуре Эрберга с тягой к внешним эффектам. Поэтому внимание публики вдохновило его еще больше. Он торжественно оросил ранку — сначала из темной, а затем из светлой пробирки. Капающая на пол кровь немедленно остановилась, стемнела. Начала быстро подсыхать и вскоре осыпалась коричневатой пылью. От укола на коже не осталось и следа.
— У меня жизнь и смерть на посылках! — похвалился Эрберг и на порядок тише, так чтобы не услышали окружающие, добавил: — Сегодня моя живая вода понадобилась бы самому Менделееву.
Он посмотрел в сторону девушки. Ее ответ означал ее судьбу.
— А Ньютону, надо полагать, она понадобилась еще вчера. — Наташа энергично покрутила указательным пальчиком у виска и язвительно усмехнулась. — Эврика! Завтра советую оживить Архимеда! А с меня хватит.
Через несколько минут вдова Менделея, не догадывающаяся, что она вдова, купила за стойкой пачку сигарет «Давыдов» и с облегчением покинула зловещие пределы «Готики». А Эрберг, с облегчением вздохнув, остался.
— Таких совпадений в жизни не бывает, что и требовалось доказать!
ГЛАВА 17
— Как тебя хоть зовут-то?
— Не знаю.
— Мля… А живешь ты где? Помнишь?
— Не помню.
— Ешкин кот! Что ж мне с тобою делать-то? Вот чего. Ложись и спи пока. Утром разберемся. Может, вспомнишь чего. Давай спи. Да не трясись ты! Ложись вот тут. Давай-давай.
Нежданную гостью Витька уложил на диване в спальне наверху, сам спустился ка первый этаж, уселся в кухне, закурил. Такого с ним еще не бывало. Девчонка была очень молоденькая, очень плохо одетая — в каких-то мужских штанах, отрезанных по колено, которые спадали с нее, несмотря даже на ремешок. Футболка старая и потасканная… К тому же девка была босиком. Но все на ней было чистым. И сама она на бомжиху не походила — длинные чистые волосы, аккуратные ногти, нежная кожа. Вот только единичный след от укола в сгибе руки смутил Витька. Но некоторое время покумекав, он сообразил, в чем тут дело. Нормальная девчонка попала в плохую компанию. Там ее ширнули какой-то дрянью, обобрали и вышвырнули на улицу. Может, чем пригрозили. Она перепугалась и кинулась к нему, Витьку, за помощью. И он эту помощь оказал. Все ж он мужик!
Вопрос был в том, что дальше делать с этой беспамятной. Не исключено, что она утром проснется и вспомнит, кто она такая и где живет. Тогда Витька отвезет ее к маме-папе. Если же не прочухается — сообразим, что с ней делать. Выкрутимся. На то и голова на плечах.
Успокоенный этой мыслью, Сотников отправился спать. Спал он, как всегда, крепко и без снов, но перед рассветом проснулся. Что-то мучило его, какое-то неоформленное беспокойство.
Кольцо! Пока он рассматривал вены девчонки на предмет следов от уколов, ему в глаза бросилось кольцо на среднем пальце тонкой, ухоженной руки. Кольцо было явно золотым и недешевым. Буква «К» в окружении веточек, усыпанная мелкими, остро сверкающими камушками. Может, стеклышками? Скорее всего, бриллиантами. Такие вещи случайно не носят, вероятно, с буквы «К» начинается имя девушки. Скажем, Катерина. Но вот в чем загвоздка — если ее обдолбили наркотиком и обобрали, раздели и обрядили потом в чужие старые тряпки, то почему не взяли кольцо? Оно ведь не дешевое и очень броское, не заметить его трудно!
До звонка будильника Витек не смог заснуть, ворочался, курил и пил минералку из бутылки. Потом встал и первым делом пошел навестить девчонку. Та не спала, сидела на диване, сжавшись в комочек.