— В десятой квартире?
— В десятой, в десятой, — вступил хор старушек. — Ты не бойся, иди, она дома. Дома, дома она. К ней сейчас дочка ее поднималась. Ты, милая, из собеса?
Александра промычала что-то неопределенное, но утвердительное. Провожаемая разноголосыми напутствиями и поощрениями, она вошла в подъезд. Хор старушечьих голосов снаружи завел новую шумную беседу. Теперь, очевидно, обсуждали очередную гостью Анны Егоровны, ее автомобиль и манеру вести разговор. Александра улыбнулась про себя. Неужели работники собеса приезжают к своим питомцам на новых «тойотах»? Кучерявенько живут, нечего сказать! Может, бросить этот хлопотный бизнес и пойти служить в собес?
Дверь в десятую квартиру оказалась распахнута, на пороге валялись какие-то хозяйственные сумки. А в самой квартире происходил самый шумный, самый первоклассный скандал. Эх, не слышат бабуси у подъезда, вот была бы тема для разговора! Впрочем, может быть, это для них привычно?
— Ничего мне не надо! Ничего мне не надо от тебя, ты, дрянь, мерзавка! И не приходи ко мне больше! Я тебе сто раз говорила…
— Но, мам…
— Не произноси этого слова! Ты все опошлила, ты над всем надругалась! Ты мне не дочь! Вон! Вон отсюда, пока я не позвала на помощь!
Александра едва успела отступить — мимо нее, пыхтя и отдуваясь, пролетела полная дама в невыносимо ярком платье леопардовой расцветки. Дама подхватила сумочку и загрохотала вниз по лестнице, не обратив на Александру ни малейшего внимания.
— И можешь не возвращаться! — грянуло ей вслед, прямо под ухом Александры.
Кричавшая не соответствовала громкости своего голоса ни ростом, ни габаритами, ни внешним видом. Прогоняла из квартиры леопардовую даму не стокилограммовая халда, а сухая высокая старуха в черном глухом платье — в такую-то жару! К выцветшему шелку платья был прицеплен воротничок из пожелтевшего кружева, и сама дама выглядела весьма томно. Седые, подсиненные волосы собраны были на затылке в аккуратный пучок, на тонком горбатом носу сидели очки без оправы, воротник придерживала огромная брошь с изображением «Незнакомки» Крамского.
— Извините, бога ради, вы ко мне? — обратилась хозяйка к Александре.
— Если вы Панькина Анна Егоровна, то к вам, — приняла официальный топ Александра. — Здравствуйте.
— Здравствуйте. Проходите.
Александра прошла в прихожую, которую можно было бы охарактеризовать с помощью расхожего выражения «бедно, по чистенько». Осмотревшись, она принялась стаскивать с ног туфли.
— Нет-нет, обуйтесь! — запротестовала хозяйка. — Я никогда не заставляю своих гостей разуваться! Хотя какие уж тут у меня гости… Но по-моему, это дурацкий обычай — заставлять снимать обувь и подсовывать антисанитарные разъезженные тапки. Правда, моя дорогая?
— Правда, — кивнула Александра.
— Вот и хорошо. Проходите в гостиную.
Насколько Александра могла судить, вся квартира и состояла из гостиной, кухни и совмещенного санузла. Но хозяйка проводила ее в единственную комнату, как в тронный зал.
— Присаживайтесь вот тут, у стола. Прежде чем мы приступим к нашему разговору, позвольте извиниться за неприглядную сцену, свидетельницей которой вы стали. Эта дама, которая ушла, — моя дочь… Увы, между нами есть серьезные разногласия…
— В семье такое бывает, — услужливо поддакнула Александра.
— Да? Вы так думаете? — обрадовалась Анна Егоровна. — Отрадно встретить понимание. Ну-с, чем обязана такому приятному визиту?
— Меня зовут Александра. Сегодня я зашла в магазин «Белая лилия» и увидела там кольцо. Кольцо с бриллиантами. Это ведь вы его туда сдали?
— Да, я.
— И это ваше кольцо?
— Что вы, моя дорогая! — рассмеялась Анна Егоровна, широким жестом обведя «гостиную». — Да вы только посмотрите на мою, с позволения сказать, обстановку!
Обстановка, что и говорить, была небогатая. Рассохшаяся чешская стенка, набитая книгами, диван, стол, два стула. Тумбочка для телевизора присутствовала, по сам телевизор куда-то отлучился, оставив вместо себя крошечный радиоприемник. На стене репродукция «Боярыни Морозовой» Сурикова. Ну да, как же иначе.
— О каких бриллиантах может идти речь? Мы с мужем всю жизнь преподавали в школе, никакого добра не нажили. Разве только всемирную библиотеку… Но ее не сдашь в ломбард, да я и не решилась бы на такой поступок… Вот моя дочь Марина…
— А чье же это тогда кольцо? — вопросила Александра, решив, что исповедь старой учительницы она всегда успеет дослушать до конца.
— Это Костя меня попросил сдать, — пояснила Анна Егоровна и вернулась к излюбленной теме: — Мы растили дочь в любви к прекрасному, а она, представьте…