- У меня в спальне на стене висит картина. Белая Камелия О'Киф. Саманта сказала, что хочет выглядеть точно так же, как этот прекрасный цветок. Совершенной …
- Совершеннной, что? - спросил Рейберн.
- Совершенной женщиной, я полагаю. Она считает, что цветок олицетворяет совершенную женственность и ...
Она почувствовала, что говорит слишком много, и не закончила мысль.
- Это восьмилетний ребенок так сказал? - Рейберн закрыл блокнот.
По выражению его лица Молли поняла, о чем он думает. Он винил ее во всем. Он не поверил ни одному слову из того, что она сказала. Она знала это, чувствовала.
- Она ... слишком взрослая для своего возраста. Очень умная девочка.
То, как они смотрели на нее, озадаченные взгляды на их лицах - она знала, что мужчины никогда не поймут. Теперь они, вероятно, думали, что она сумасшедшая, и, возможно, Саманта тоже, если они вообще верили, что ребенок повредил себя сам.
- Пока все, - сказал Рейберн. - Расследование еще не закончено, и я уверен, что мне захочется поговорить с вами еще раз.
Молли кивнула и прижала руки к животу, чтобы унять дрожь.
Кэтрин появилась через несколько минут - Молли позвонила ей по сотовому - и потребовала объяснений.
Молли рассказала сестре ту же историю, что и Рейберну с Мелликом, но Кэтрин на это не купилась.
- Что ты сделала с моим ребенком? Что ты сделала с Самантой?
В глазах Кэтрин вспыхнула ярость, но прежде чем она успела дать волю своему гневу, ей сообщили, что она может увидеть свою дочь.
Снова дома, в темноте, медленно раскачиваясь на краю дивана, видя кровь ребенка на своих руках даже без источника света. Светящуюся, как переливающаяся краска, обращающую внимание на ущерб, который она причинила, обвиняющую ее в причинении вреда ребенку.
Рыдания без слез, стоны боли, жалость к себе, неспособность показать миру то, что она знала как универсальную правду. Она никогда не хотела причинить боль Саманте; избыток крови потряс ее, заставил быстро понять, что она не может этого сделать, что она не знает как это сделать. О'Киф была единственной, кто это знал, но она была мертва. В мире не осталось никого, кто мог бы взять Молли за руку и повести за собой, указать ей путь.
Зазвонил телефон, и она услышала, как аппарат перехватил звонок.
- Ты сука! Ты больная сука! Что ты сделала с моим ребенком?
Несмотря на крики и рыдания Кэтрин, Молли ясно поняла ее слова.
- Возьми трубку. Черт бы тебя побрал, Молли!
Связь оборвалась. Молли запустила пальцы в волосы и схватилась за голову.
- Мне так жаль, Кэтрин ... - пробормотала она. Молли знала истерики своей сестры, знала, что, хотя это было ужасно, жутко, безумно отвратительно, Кэтрин в конце концов справится с этим. Молли - ее кровь; сестра не будет злиться вечно.
И когда она увидит конечный результат ... возможно, сейчас Саманта станет еще красивее. Возможно, Молли сделала достаточно, чтобы помочь ей. Тогда Кэтрин будет благодарить ее, а не сердиться на нее. Кэтрин, наверное, интересно, почему Саманта все еще ненормальная ... наверное, интересуется, сколько времени потребуется девушке, чтобы расцвести.
Автоответчик перехватил еще один звонок.
- Пожалуйста, возьми трубку, - сказал Дэвид. - Я хочу тебя видеть. Молли, пожалуйста, не дай этому закончиться.
- Я здесь.
Она услышала облегчение в его голосе.
- Я так рад, что ты ответила. Я могу приехать? Мне очень нужно тебя увидеть. Я хочу все уладить.
Она зажала телефон между шеей и плечом и зажмурилась.
- Тогда приезжай, - тихо сказала она. - Я оставлю дверь незапертой.
Скоро он будет здесь. Квартира Дэвида находилась в десяти минутах ходьбы от ее дома.
Она также хотела бы знать, когда приедут копы. Интересно, обвинит Саманта ее в этом преступлении. Однако "преступление" - неподходящее слово. Любые причиненные страдания были не преднамеренными, а вызванными желанием помочь. Они обязательно это поймут.
Спальня была в том же виде, в каком она ее оставила; постельное белье было окрашено кровью Саманты, засохшей до липкой, блестящей корки. Оно пропиталось ею вплоть до матраса. Полотенца лежали грудой, как гигантские сгустки крови.
Молли расчесала волосы пальцами и выскользнула из одежды. Она отодвинула испорченную постельное белье и накрыла себя чистым одеялом. Дожидаться Дэвида, с Белой Камелией над ее головой, стоящей на страже, защищающей и направляющей ее. Почти светя на нее. Молли улыбнулась, зная, вне зависимости от того, что еще произойдет, у нее всегда будет Белая Камелия.
Под одеялом ее руки блуждали по телу, нежно лаская живот и грудь, приводя ее в состояние расслабления. Закрыв глаза, она мечтала о Белой Камелии, хотелось, чтобы все было так же легко. Хотелось боли, которая была бы такой же успокаивающей.