И по всей комнате то же самое. Дети, которых он привёз домой, чтобы заботиться о них, кормить и любить их, те, которых он не мог заставить себя убить, видоизменялись вокруг него. Быстро превращались в ужасающих тварей без рационального мышления, становились существами, желающими лишь убивать и жрать.
Он каждый день молился, чтобы нашлось лекарство, чтобы он не зря держал всех этих детей. И Сара согласилась с этим с самого начала, несколько месяцев назад, - она волновалась за детей, от которых весь остальной мир, казалось, отказался.
Даже если они действовали противозаконно.
Даже если рисковали собственными жизнями.
Он гадал, где же Сара, почему она оставила дом без присмотра, тогда как они договорились, что никогда так делать не будут, что так рисковать - опасно. И тут же он задался вопросом, почему Гомер говорил так неловко по рации.
- Вот, бля…
Он быстро, но осторожно, приковал Молли и Мелиссу к их новым местам в подвале, а затем развязал и убрал намордники от оторопелых девочек.
По всей комнате другие разложенцы потянулись к Харли и друг к другу, стараясь прогрызть и процарапать заграждения. Он знал, что они успокоятся, как только он уйдёт. Они всегда успокаивались.
- Извините, дети, - произнёс он, вставая на ступеньку. – Покормлю вас, когда вернусь.
Он вернулся к грузовичку.
- Я выехал, - сообщил он по рации. – Гомер? Ты тут?
- Да, Харли. Конечно, тут. Увидимся.
Почему он не спросил Гомера про Сару, спросил сам себя Харли. Он подумал, что, возможно, не хотел этого знать; что если были плохие новости, то он не хотел слышать их по рации. Не из-за Гомера. Из-за проклятой рации. В прошлый раз, когда были плохие новости, их сообщили не по рации, их сообщили три полицейских, которые были Харли как братья и которые могли подхватить его, если бы он в истерике рухнул на пол. Но этого не произошло; Харли сохранил контроль. А затем ударился в работу, чтобы не думать об ужасном несчастном случае. Круглосуточная работа помогала не думать о своей собственной жизни.
Тёплый летний ветерок, обдувавший лицо по дороге, не помог избавиться от тошноты в желудке. Через полчаса он прибыл в полицейский участок. Несмотря на включённую сирену и шестьдесят миль в час по просёлочным дорогам, он жил слишком далеко от города, чтобы добраться быстрее. Затормозив перед участком, он засёк машину Сары.
От облегчения, которое он испытал, ворвавшись внутрь и увидев жену на скамейке, он готов был упасть и разрыдаться, как ребёнок.
Сара встала и бросилась к нему в объятья.
- Слава Богу! - воскликнул он, крепко сжимая её. – Я уж думал, что с тобой что-то случилось!
Она потрясла головой и начала плакать.
- Что такое, детка? Что случилось? Что ты тут делаешь?
- Патрик, - произнесла она, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. – Это Патрик.
- Патрик? Что?
Он яростно моргнул, а сердце забилось, отдаваясь в ушах.
- Что насчёт Патрика?
Рыдая и не в состоянии говорить, она лишь трясла головой и сжимала его рубашку.
Позади Харли возник капитан Меллнер и положил руку ему на плечо.
- Нам нужно поговорить.
- Нет, - ответил Харли, решительно тряхнув головой. – Патрик мёртв. Тут не о чем говорить.
Меллнер взял Харли за плечо и завёл к себе в кабинет. Закрыл дверь.
- Сядь, пожалуйста.
Харли, неуверенный, что подгибающиеся ноги удержат его, сел. Маленькие белые пятнышки замелькали перед его глазами. Он никогда не ощущал обморочное состояние – даже когда Патрик погиб в автокатастрофе, даже когда ему пришлось опознавать мёртвое тело своего малыша. Даже во время похорон при виде четырёхлетнего мальчика в крошечном голубом костюмчике. Даже тогда. Контроль. Вот в чём всё дело. Если бы Харли потерял контроль, если бы Харли пришлось думать обо всех этих событиях, о которых родителю думать невозможно, он бы свихнулся.
Но теперь он каким-то образом знал, что Меллнер собирается ему сказать, и теперь пятнышки подпрыгивали и вспыхивали перед его глазами, словно северное сияние.
- Эта зараза распространяется не только на живых детей. Похоже, что она реанимирует…э…усопших.
Меллнер присел на край стола и подался вперёд, словно готовясь ловить Харли до того, как тот кувыркнётся со стула на пол.
- Смотритель на кладбище звонил недавно…
Копатель, вот как его называют. Разве не всех смотрителей называют копателями?