- Mожешь идти.
- Можно я... можно я останусь на несколько минут?
Он застал ее врасплох. Чего он мог хотеть, если не пялиться на нее, придумывать ужасные и жестокие имена, рассказывать своим друзьям о нечеловечески гротескном сгустке, расположившемся на востоке Двенадцатой улицы?
Это было настолько неожиданно, что она не знала, как реагировать.
- Я причинил вам неудобства, - сказал он, закрыв глаза и наморщил лоб. - Простите. Я просто подумал, что вам может понравиться компания, хотя бы на несколько минут. Мне все равно рано возвращаться.
Он неуверенно передвинулся на своих ногах.
- Они рассказали мне о вас. Как вы... живете одна. Как бы застряли в своей постели... - oн побледнел, полагая, что сказал ей что-то ужасно обидное. Ей было все равно. - Я просто подумал, что вам может быть одиноко.
Ее глаза увлажнились, и она отвела взгляд. Ей казалось, что она забыла как плакать. Прошло столько лет. Даже, когда ее отец умер три года назад и она была слишком большой, чтобы покинуть свою квартиру, чтобы присутствовать на его похоронах, даже тогда она не плакала.
- Кстати, я - Джастин. Я бы хотел доставлять вам еду, если вы не против. Буду вашим курьером.
Она позволила ему остаться. И не сказала ни слова.
Обед состоял из чизбургеров с беконом и картофелем фри, курицы барбекю, картофельного салата, капустного салата и миски томатного супа. Еще один двухлитровый "Pepsi". Кварта "Haagen Dazs" - ванильный швейцарский миндаль с горячей помадкой.
То, что он сидел с ней, не подавило ее аппетита. Стыд, который она испытывала раньше, теперь был заглушен голодом.
Скрестив ноги, положив руки на лодыжки, Джастин наблюдал за ней, ничего не говоря. Он сидел с ней, пока она ела, составлял ей компанию, притворяясь отстраненным в своем восхищении ее удивительным искусством, ее отточенным ремеслом самоудовлетворения. Ее забавляло - возможно забавляло - его пристальное внимание и его попытка быть невозмутимым.
Прошло несколько недель, и Джастин стал навещать Диану даже в свободное от работы время. Он приносил ей торты, печенье и итальянскую выпечку из пекарни на Второй авеню. Он приносил ей тайскую еду, греческую кухню и вьетнамскую еду на вынос.
Однажды вечером он прокрался в ее квартиру и подкрался к ней сзади. Она знала, что он там, привыкла к его шагам и легкому, свежему запаху его мыла. Ночь казалась намного ярче, чем когда-либо, пахло свежестью и даже дни приобретали более четкие грани когда он был рядом.
Это было счастье, решила она. Это был экстаз.
- Мне нужно с тобой поговорить, - сказал он, его голос был хриплым и густым, как будто он плакал.
Она попыталась разглядеть его, но он стоял позади нее, а она не могла маневрировать. Он держал ее за плечи и не позволял ей повернуться.
На этом счастье закончилось, - решила она.
- Ты меня пугаешь.
- Я не хочу, чтобы ты видела меня таким, - сказал он.
- Каким?
- Я должен тебе кое-что сказать, - oн сел на край кровати и размазал слезы по лицу тыльной стороной ладони. - Мне нужно тебе кое-что сказать, но я боюсь, что ты рассердишься.
Так вот оно что. Неизбежное, ужасное откровение. Теперь начнутся издевательства и пытки, та часть, где Джастин расскажет, что все это было ужасной шуткой, дерзостью его друзей, чем-то... чем-то невообразимым.
Он прошептал и она попросила его повторить.
- Я сказал, что влюблен в тебя. С первого дня нашей встречи. Я знал...
- Убирайся к черту! Гнилой ублюдок! - oна всхлипнула и швырнула в него пустой контейнер из-под Чау-минь.
- Пожалуйста, послушай. Пожалуйста!
- Как ты можешь..? - плакала она. - Как ты можешь быть таким злым?
Затем он оказался в нескольких дюймах от нее, толкнул ее назад, прижался к ней грудью. Его руки лежали на ее плечах, впиваясь в плоть. Он выгнул шею и прижался губами к ее губам, грубым и сладким. Затем они смягчились, и он поцеловал ее нежно, его язык проникал в ее рот. Он покусывал ее полные губы.
- Я не понимаю... - прошептала она, отстраняясь и переводя дыхание.
- Я люблю тебя с первого дня, когда я вошел в дом. Я слышал о тебе, но мне нужно было увидеть тебя своими глазами. Чтобы узнать, настоящая ли ты. И ты великолепна!
Она отстранилась от него, даже не осознавая, что сделала это.
- Что?
- Меня привлекают крупные женщины.
- Какого черта?
Он погладил ее каштановые волосы, длиной до плеч, и отодвинул их от лица. Вытащил пряди из складок подбородка. Наклонился и пососал мочки ее ушей, руки блуждали от волос к лицу, пока, наконец, не перешли к более горячим, плотным участкам ее тела.