– Вот что мне пришло в голову, – сказал ее консорт. – Эти мятежные толпы, эта враждебность и жажда крови, толкающая народ на борьбу с королем… что, если все это – не случайность?
– Но ведь сотворить такое не в силах никто на свете, – встревоженно возразила Луна.
– Верно, – криво усмехнувшись, согласился Энтони. – Корень наших бед в нас самих, в долгой истории жестокостей, несправедливостей и разногласий. Но зачем же их еще и создавать? Тут ведь довольно одной искры. Нескольких подстрекателей. Крамольная фраза там, обвинение в папизме сям, и слухи – возможно, не без намеренной помощи – разлетаются от края до края Сити, сея хаос и раздоры. Я думал, это дело рук Пима, и, возможно, не ошибался, но… Он не один.
Керенель переступил с ноги на ногу. Луна повернулась к нему, да так резко, что юбки взвихрились колоколом.
– Ты знал об этом?
Керенель успокаивающим жестом поднял ладони.
– Государыня, я как раз собирался к этому перейти. Я…
– Так значит, Властитель Сумрака строит козни не только против Халцедонового Двора, но и против Лондона?
Суровость ее тона заставила рыцаря слегка втянуть голову в плечи.
– По-моему, да, весьма вероятно. Но это лишь слухи, так что утверждать не могу.
А ведь об этом следовало подумать… да только Луна слишком привыкла к тому, что разом в обоих мирах действует лишь ее собственный двор. Именно такое вмешательство в дела смертных, стоившее жизни королеве Шотландской, и ввергло Никневен в ярость. Стоило полагать, что сама Гир-Карлин на подобное не пойдет.
Возможно, так оно и было, однако Властителя Сумрака это не касалось. Желая вреда Луне, Никневен могла нанести удар по Лондону – и, таким образом, по всей Англии. Значит, парламент, подрывающий власть Карла Стюарта – отмщение за казнь Марии Стюарт, причем полдела уже сделано!
– Кто такой Властитель Сумрака? – вмешался Энтони, в недоумении на время забывший о гневе.
В эту минуту Луна как никогда прежде порадовалась предусмотрительно взятой с рыцаря клятве. Благодаря ей, все будет если и не намного приятнее, то, по крайней мере, значительно проще.
– Этого я пока не знаю. Но сэр Керенель, вернувшись на север, выяснит.
Округлив фиалковые глаза, рыцарь подался назад.
– Но, государыня… срок моего изгнания вышел.
– Однако ты вернешься ко двору Никневен, притворившись, будто недоволен мною. Твое возвращение никого не удивит.
– Меня отослали назад шпионить за вами!
Вслед за сим выкриком в комнате воцарилась звонкая тишина. На миг все замерли, словно статуи, и Керенель, побледнев, как призрак, пал на колени.
– Ваше величество… лорд Энтони… этот приказ отдала мне сама Никневен. Она велела мне вернуться сюда и извещать ее обо всем, что я смогу разузнать.
Энтони подошел к Луне и встал рядом.
– Каким образом? Как ты должен ее извещать?
Но рыцарь лишь покачал головой.
– Она сказала, что ко мне пришлют гонца, а большего я не знаю.
Чтоб изловить гонца, Керенеля придется оставить здесь.
– Нет, – решила Луна, быстро переглянувшись с Энтони. – Не сомневаюсь, приказ твой исходит от этого Властителя Сумрака. Дабы покончить с ним, мы должны узнать о нем как можно больше, а сделать это можно только в Файфе. Скажешь Никневен, что попал под подозрение, или выпал из фавора – придумай, что пожелаешь, но возвращайся.
В ресницах Керенеля, точно алмазы, блеснули слезинки, но он был слишком горд, чтоб дать волю слезам.
– Государыня, – прошептал он, не поднимаясь с колен, – ведь мой дом – здесь.
– Тогда помоги нам его уберечь, – сказала Луна. – Отыщи этого Властителя Сумрака.
Ратуша, Лондон, 3 января 1642 г.
– Вот это уже слишком, – со злобным удовлетворением в голосе сказал Энтони. – Когда они предложили отпечатать и распубликовать эту «Великую ремонстрацию»[20], в Общинах чуть до драки не дошло. Представить королю реестр обид такой длины, что за пятое евангелие легко сойдет – уже дело достаточно скверное, но публиковать его для всех…
Нет, он отнюдь не преувеличивал. Те дни, когда слушания шли тихо и мирно, а парламентарии клевали носом на скамьях, остались в далеком прошлом, теперь же шпаги обнажили все до единого. Теперь, дабы распалить их гнев, вмешательства дивных (если, конечно, допустить, что дивному удастся приблизиться к фанатику-благочестивому хотя бы на двадцать футов) не требовалось: для этого хватало собственной неприязни. И если беспорядки за пределами зала еще возможно было прекратить, то как быть с буйством внутри?
20
Список злоупотреблений королевской власти из 204 пунктов, переданный королю Англии Карлу I Стюарту английским парламентом 1 декабря 1641 г., причем его текст парламентарии начали распространять, не дожидаясь официального ответа короля.