Однако ж сия победа – война, во всеуслышание объявленная Общинами собственному монарху – дала осечку именно так, как и рассчитывал Энтони. Напечатанная перед самым Рождеством, Великая ремонстрация, хвала Господу, вывела на улицы разъяренные толпы верноподданных, затеявших бить пуритан, левеллеров и прочих оппозиционных фанатиков, поддерживавших парламентских лидеров. Опьяненному собственной властью и идеями, Пиму со товарищи пришлось пожинать последствия.
И как раз вовремя. Ирландия откровенно бунтовала, стремясь окончательно сбросить английское ярмо, а Эоху Айрт, взбешенный коренной переменой позиции Энтони касательно графа Страффорда, желания остановить кровопролитие не проявлял. Настало для Англии время навести порядок в собственном доме и положить конец внутренним распрям, грозившим вытянуть из нее все силы до капли.
Однако Бен Гипли столь же радужных надежд, похоже, не питал.
– Боюсь, король вот-вот растеряет все завоеванные симпатии.
– Что? Каким образом?
В древних каменных стенах Ратуши каждое слово звучало столь отчетливо, что легко могло достичь нежеланных ушей, а в те дни, когда симпатии Сити резко качнулись в сторону пуритан, Энтони имел причины опасаться подслухов. Ему бы сразу сообразить, что Бен явился не с добрыми вестями: не будь дело спешным, глава тайной службы не стал бы искать его здесь.
Гипли придвинулся ближе и понизил голос.
– Пим с остальными нанес удар по королевским советникам и добился успеха. Теперь они метят в королеву.
Генриетта Мария… Француженка, да при том католичка (последнее – постоянный источник раздоров), особой популярности среди англичан она не снискала.
– Но ведь удар по ней – это же только еще сильнее восстановит против них народ. Да, мы можем ее не любить, но чтоб королеву проволокли по грязи, как Страффорда?..
– Король этого и не потерпит, – сказал Гипли. – Сегодня утром он послал к Лордам сэра Эдуарда Герберта с приказом объявить импичмент лорду Мандевиллу и еще пятерым из Палаты общин. Пиму, Гемпдену, Холлису, Хезилриджу и Строду.
Сердце Энтони замерло.
– Но поддержат ли Лорды…
Бен покачал головой.
– Не знаю. Но вам следует поспешить в Вестминстер.
Часовня Св. Стефана, Вестминстер, 4 января 1642 г.
Да, Энтони поспешил в Вестминстер, но ни к чему хорошему это не привело. Пим уже прознал, что его ждет. Креатурам короля следовало бы ходатайствовать о немедленном взятии обвиненных под стражу, однако они упустили момент, а Энтони, который мог сделать это за них, оказался захвачен врасплох и едва поспел к официальному объявлению импичмента. Посему дело пока что кончилось вынесением пустопорожней резолюции: Общины, дескать, этот вопрос рассмотрят.
«Что бы теперь ни случилось, – думал он, возвращаясь в Вестминстер на следующее утро, – ущерба уже не загладить. Если уж угрожаешь врагам, исполняй угрозу и побеждай, а Карл ни того ни другого не сделал».
Только в полуденный перерыв он понял, что катастрофе еще не конец.
– Его величество король! – что было голоса выкрикнул парламентский пристав, распахивая двери во всю ширь.
В зале воцарилась жуткая тишина. Браун, докладывавший об отправке делегации в судебные инны[21], оборвал фразу на полуслове и вытаращил глаза. Лентхолл в спикерском кресле изумленно разинул рот. Рука Энтони, трудившегося над составлением ноты, замерла в воздухе, роняя кляксы с пера на бумагу.
В эту-то тишину и вошел король Карл. Изящным жестом сняв шляпу, он двинулся по залу, а члены Палаты общин неровной волной поднялись с мест, поспешно обнажая головы. За Карлом, в шаге позади, следовал его племянник. В общем безмолвии неторопливая, мерная поступь обоих казалась просто-таки оглушительной.
– Иисусе сладчайший и все его блудницы… – пробормотал сидевший у Энтони за спиной.
– Господин спикер, – мягко заговорил король, – я должен позволить себе вольность на время воспользоваться вашим креслом.
Лентхолл, едва не споткнувшись, шарахнулся прочь с дороги. Усевшись, Карл с любопытством оглядел часовню и собравшихся в ней парламентариев. Ничего удивительного: еще ни один из английских монархов не вторгался на заседания Общин и не нарушал сим их покоя.
Ради визита Карл нарядился весьма и весьма роскошно – в прекрасно пошитый тафтяной дублет с широким, тончайшего батиста, воротом, окаймленным игольным кружевом. Наряд прибавлял ему дородства, но не роста, и в кресле Лентхолла король казался сущим карликом.
Однако высота его положения значительно превышала рост.
21
Четыре юридических палаты, традиционная форма самоорганизации юридического сообщества Англии и Уэльса.