В Минске нам удалось выйти на организованную группу евреев-интеллигентов, о которой в «Нативе» пока не знали. Во главе ее стояли Саша и Ольга Рейхманы; члены группы, 50–60 представителей местной интеллигенции, работали над тем, чтобы публиковать и распространять материалы о евреях и Израиле. У них была подпольная типография, они печатали ежемесячный бюллетень, копировали недоступные и запрещенные тексты. Наш доклад о существовании этой группы вызвал сильное воодушевление в Израиле.
Теперь советские евреи стали для меня не просто дальними родственниками, живущими в угнетении и нуждающимися в помощи. Мне довелось съездить туда, выпить с ними по чашке чая, вместе прочитать по странице из Торы, обсудить древнюю историю – все это изменило наши взаимоотношения. Советские евреи перестали быть для меня аморфной группой; теперь это были знакомые лица и имена. «Let my people go!» теперь звучало как призыв ко мне лично.
2. «Гилель»
Еврейский университет
Через несколько месяцев после алии в Израиль (мы совершили ее летом 1985 года) я ответил на объявление в «Джерусалим пост»: в Еврейском университете освободилась вакансия директора «Гилеля», требовался новый сотрудник. Конкурс был большой: подали более 120 заявлений, но мне повезло – выбрали меня. Пост директора я занял в августе 1986 года. Первый год работы в «Гилеле» я посвятил возрождению программы, которая постепенно сходила на нет с тех пор, как рабби Джек Коэн, всеми уважаемый и почитаемый директор, отработавший на этом посту более 25 лет, ушел на пенсию. Следующие три года его преемник был больше озабочен благоустройством здания, чем обеспечением качественного просвещения студентов. Заметив, что в здании «Гилеля» почти не осталось ни просвещения, ни студентов, администрация Еврейского университета предложила свернуть деятельность «Гилеля» в кампусе, назвав его «белым слоном», которого следует утилизировать, а его помещения использовать в лучших целях. Соответственно, выбор светскими и религиозными представителями «Бнай-брит Гилель» и университета стал последней попыткой возрождения: после этого «Гилелю» предстояло почить в мире. По счастью, нам быстро удалось доказать всем заинтересованным лицам, как «Гилель» важен и нужен для студентов, преподавателей и университета – вопрос о закрытии был снят с повестки дня.
В начале 1990-х годов в нашем центре «Гилель» в Еврейском университете оказалось много студентов-иммигрантов из бывшего СССР. Меня задевали за живое и воодушевляли истории их жизни. Я часто задавал им вопрос: «Что я могу сделать, как нам помочь тем, кто приехал в Израиль, и тем, кто решил остаться в бывшем Советском Союзе?»
В 1991 году мы получили частичный ответ на этот вопрос, когда иерусалимский «Гилель» был слит с «Минха ха-студентам», одним из департаментов израильского Министерства абсорбции: перед нами стояла задача облегчить социальную, культурную и эмоциональную интеграцию более чем тысячи недавно прибывших в страну иммигрантов – студентов Еврейского университета. Команда советников из «Гилеля» стала оказывать иммигрантам помощь – эта работа продолжается и по сей день. Двумя годами ранее, в 1989-м, мы создали оркестр «Гилель», которым руководила Анита Камьян. Оркестр разросся до шестидесяти человек, в большинстве своем – новых иммигрантов. Стипендии Фонда Ротшильда и других организаций позволяли нам предлагать финансовую помощь в форме стипендий сотням прибывших в страну музыкантов.
Зеленый свет
Мы все активнее оказывали помощь студентам-иммигрантам, но на душе у меня было неспокойно – мне хотелось что-то сделать и для тех евреев, которые решили остаться в бывшем СССР. Я проявил настойчивость и в сентябре 1993 года организовал в Нью-Йорке встречу с Ричардом Джоелем, директором «Гилеля» по международным программам.
Начиная с 1988 года я каждый год летал в Нью-Йорк, чтобы на Рош-ха-Шану и Йом-Кипур проводить службы в маленькой консервативной синагоге в центре города. В Конгрегацию Бэтте-ри-Парк входят евреи, которые так или иначе связаны с финансовым районом Уолл-стрит, а также те, кто живет поблизости. Мне всегда нравилось прилетать в Нью-Йорк за несколько дней до праздников, чтобы повидаться с сестрой Рейчел и ее мужем Лью, пообщаться с их детьми Бет и Биллом, с внуками. Между Рош-ха-Шаной и Йом-Кипуром я часто летал в Лос-Анджелес, где посещал своих (ныне покойных) родителей Эдмунда и Белу Гольдман, своего брата Энди с семьей. Но на сей раз я остался в Нью-Йорке, чтобы встретиться с Ричардом и получить его благословение на разработку студенческих программ «Гилеля» в бывшем СССР. Ричард был очень занят восстановлением деятельности «Гилеля» в США – организация находилась на грани финансового краха и исчезновения. Усилия его увенчались головокружительным успехом: североамериканская еврейская община единодушно поддержала «Гилель». Однако в ходе нашей встречи в сентябре он, естественным и законным образом, был озабочен тем, что моя работа в бывшем СССР дополнительно истощит и без того скудные финансовые ресурсы международного «Гилеля». Я пообещал Ричарду, что к осуществлению планов «Гилеля» в бывшем СССР перейду только после того, как найду для этого стороннее финансирование.