Вот и заканчиваются мои первые сутки в новой стране. Вчера в это время я смотрел на закат, думал о боге, о жизни, о своей судьбе… Сейчас часа четыре ночи, я сижу за столом и пытаюсь что-то изобразить, типа манифеста к гражданам России. Ленин поручил, прежде чем завалиться спать на газетах. Завтра тяжелый день, шеф должен отдохнуть. Счастливых назначенцев повыгоняли — работать, свободу нам добывать, а мы, закрывшись вдвоем, по быстрому раскидали обязанности. Я, как министр национальностей и вообще — народный! — должен набросать обращение к этому народу по поводу свержения Временного правительства, так, чтобы до любой национальности дошло, а Ильич взял на себя подготовку к съезду. К шести должны взять Зимний, велено будить.
Ничего у меня не получается, тупой я кавказец. Шуточки всякие. Временное правительство низложено, власть перешла к Совнаркому! Вот теперь вам всем Трындец!!!
Интересно, Ленин буйный?..
Глава 3
Утром разбудил, сдал писанину и отскочил в туалет, пока полусонный Ильич рассматривал стену перед собой, а не подсунутые ему в лапку бумажки. На часок. Лехин отчет принять, на людей наших новых глянуть, (их уже пятьдесят), по группам разбить, на дело направить. Мне бы еще надежного журналюгу в группу, чтобы не отвлекаться на ленинские декреты. Не дай бог, понравится, он меня еще о земле писать запряжет, а мне лень и некогда. У меня дела стоят, а все эти филькины грамоты пока пустая болтовня, все переделывать придется. И отвык я работать на дядю, делать то, что не считаю нужным. Вот она, лень руководительская. Ни хрена не стыдно.
Пожрать нам надо организовать, с обеда ничего не ел, а Леха только сухомятку приволок. Требуется группа снабженцев, пусть в тихую нам с Лениным в судках из ресторана носят, убедят поваров и хозяев стать сочувствующими революции. Нам здесь еще долго сидеть.
Не получилось Зимний взять. Организационная недоработка. Утром все стали друг у друга спрашивать — Зимний взят? и выяснилось, что не взят, конкретно никому не поручали, виноватых нет. Пошумели вчера, друг на друга понадеялись, халявщики. Да и не знает никто, как его брать. Подвойский продолжает наблюдать за Временным правительством и советов не дает. Ленин чуть волосы себе не выдрал из парика. Обошлось с моим декретом, не до него вождю, без претензий. Единственная родная душа в городе, старший брат моего деда, Федор, должен Зимний брать. Помню я о нем, со вчерашнего утра думал, но решил не искать встречи со своими родственниками здесь, в этом облике, не наводить справок. Так спокойнее — и им, и мне за них, мало ли что. Может, потом, когда-нибудь.
Раз такое дело, и Троцкий тут всем рулит (сам сказал), то поручили его ВРК (во главе с Антоновым-Овсеенкой) разработать и осуществить план взятия Зимнего. Разработать по быстрому, а взять к намеченному экстренному совещанию Петросовета, к двум часам дня. Но лучше к полудню, чтобы успеть порадоваться и чтобы Троцкий речь подготовил. Ха! Да она давно у него в заднем кармане брюк. А чтобы эти безголовые дело не завалили, на общее руководство тут же созданного полевого штаба ВРК кинули Бубнова. Я же говорю, толковый мужик, сразу мне понравился. Министром можешь ты не быть, а гражданином быть обязан. Само собой, даже не извинились. Поручал все Ленин, мы, то есть ЦК, соглашались. Против ЦК не попрешь!
Ленина покормил и, на всякий случай, опять сбежал. Решил поплотнее со Смольным познакомиться, прошел по его закуткам, понаблюдал народ в коридорах, сходил в колонный зал, где будет съезд проходить, малость с людьми пообщался. Встретил того матроса, с которым вчера у Бубнова подружились, этот словоохотливый парень составил мне компанию. Съезд уже, по большому счету, второй день идет, половина делегатов при деле, остальные перезнакомились и митингом в зале развлекаются, агитируют друг друга. Полгода страна не работает — даешь свободу! долой войну! кричит. Землю крестьянам — ладно, эти хоть найдут, что с ней делать — пахать будут. А заводы то рабочим зачем? Им работу, занятость обеспечить и зарплату достойную. Нет же, все равно, восторженно орут — хотят заводы, что ты поделаешь… Нравится им этот лозунг. Зашли на пару часов к Бубнову. Здесь мне прояснили обстановку с петроградским гарнизоном. Второй месяц не подчиняется временным, рассорился. На фронт не едут, не хотят, повыбирали у себя комитеты и гонят митинги. Совершенно не управлямы, людей на взятие Зимнего не дают. Приходится красногвардейцев подпинывать, а те не знают, что делать, тянут — то соберутся, то разойдутся. Сколотишь отряд, посылаешь туда, а он в другую сторону отправляется, займет какой-то объект и там оседает. Реально людей нет ни у кого — ни у временных, ни у нас. Временные подписали на защиту Зимнего матросов Авроры, а те нам пообещали стрельнуть разок холостыми, поддержать звуковым сопровождением, если что. Так что — к двенадцати — никаких новостей.
Вот читаешь книжки про великих людей, сам таким был. Когда-то. Врут же все, гады! Добрый дедушка Ленин. Все повыметались, заходить боятся. В двенадцать, когда Зимний не взяли, такую истерику закатил — всех расстрелять грозился! Ну правильно, если Зимний не взять — мятежники мы, а он тут главный. Кирдык котенку. Было бы кем — давно бы арестовали и во дворе — в расход. А тут я — опять куда-то делся. Всех перережет!!! Страшно? Да у него и ножичек-то вот такусенький, так, закуску построгать. Сейчас, успокоим. Борщец великолепный и котлеты де воляй, только что с кухни в серебряных судках. Чудо, а не успокоительное! Но идти на совещание Петросовета, а потом вечером открывать съезд отказался и выходить к ним не будет, пока Зимний не возьмут. Ничего страшного, пройдет. К вечеру одеяла и подушки прибудут, забудем газеты, как ужасный сон. И Зимний возьмем, куда он денется. История…
Совещание начали с опозданием минут на двадцать, ждали-с. Я не пошел, остался с Ильичом — проявил солидарность. Троцкий увел у меня шинель, накинул на свой лапсердак и, в таком виде, отправился вершить историю. Быть ему генералом!
Оставшись наедине, приступил к уговорам, открыл глаза на ситуацию — так нас совсем от власти ототрут! Надо к людям выйти! И уговорил.
У дверей в зал, пропустив Ленина, послушал, как Троцкий говорит. Реакция у публики сумасшедшая — на каждое его слово с вывертом, лозунг, выкрик — зал просто взрывается. Ничего не понимаю в ораторском искусстве, на меня не действует. Я обдумываю услышанное, прежде чем проявить реакцию. Я свои слова обдумываю. А тут — взвейся-развейся! так победим!!! Но — как слушают! Надо у него учиться, а не фыркать и подхихикивать. Поганой метлой! Нет, как сказал! журналюга. Артист!!!
Пробрался к Бубнову — узнать новостишки, тот только головой покачал.
— Ничего. Керенский удрал, по слухам — на фронт за войсками. Защитники разбегаются, но как-то вяло, точнее будет сказать — расходятся. Правительство по-прежнему заседает в Зимнем. А этот — он кивнул в направлении Троцкого — только что объявил их несушествующими.
— Это как?
— А вот так! Не существуют и все.
Похоже, еще один не понимающий в ораторском искусстве. Слышит, что говорят.
А дальше — знаменитая ария в исполнении Ленина:
— Временное правительство низложено и т. д.
Знаю, знаю, сам писал. Без трындеца, вестимо. Потом догадаются.
Пару раз еще заходил в зал, наблюдая привычные уже дебаты, кляузы, взаимные обвинения. Главный вопрос все не решался. Меньшевики завидовали большевикам, к ним примкнули эсеры и Троцкий их регулярно клеймил. К одиннадцати, сразу после официального открытия съезда (сколько еще тянуть?!), было объявлено о подготовке штурма, большая часть спорщиков демонстративно покинула зал в знак протеста. Остающиеся ободряли их криками:
— Дезертиры! Ступайте к Корнилову, лакеи буржуазии! Враги народа!
Все было глупо и скучно.