— И перестань держать эту псину на коленях, — не унимался Джонни. — Мне надоело, что ты вся в собачьей слюне.
— Брысь, Спуки, — сказала Дульси, сталкивая собачку с колен.
Спуки угодила лапой в стакан с бренди и опрокинула его.
Джонни посмотрел на расплывающееся на ковре пятно, и на лице его заиграли желваки.
— Все знают, что я человек разумный, — продолжал он. — И я хочу знать всего-навсего три простые вещи. Во-первых, почему проповедник рассказал в полиции историю о том, как Чинк дал тебе этот нож.
— Джонни! — воскликнула Дульси, закрывая лицо руками.
— Пойми меня правильно. Я не сказал, что поверил этому. Но даже если этот сукин сын тебя ненавидит…
В это время на телеэкране пошла реклама, и четыре хорошеньких блондиночки в свитерах и шортах запели рекламную песню.
— Убери этот чертов телевизор! — рявкнул Джонни.
Дульси встала и убрала звук, но квартет блондинок продолжал свою веселую пантомиму.
На лбу Джонни стали набухать вены.
Внезапно Спуки залаяла, словно гончая, которая загнала на дерево енота.
— Перестань, Спуки! — крикнула Дульси, но было уже поздно.
Джонни вскочил с дивана как безумный, опрокинул столик и кувшин с лимонадом и ногой ударил собаку в бок. Та взлетела в воздух и задела красную стеклянную вазу с искусственными розами, стоявшую на зеленом полированном столике. Ваза ударилась о батарею, разлетелась вдребезги. Бумажные розы усыпали ковер, а нашкодившая собака, поджав хвост и громко тявкая, удрала на кухню. Стекло соскользнуло с покачнувшегося столика и разбилось о лежавший на боку кувшин. Осколки смешались с кубиками льда в большой лимонадной луже на ковре. Джонни повернулся и, стараясь не угодить в лужу, вернулся на диван с видом человека, который очень гордится тем, что в любых обстоятельствах держит себя под контролем.
— Слушай, детка, — сказал он Дульси. — У меня большое терпение, у меня здравый смысл, но я хочу знать…
— Три простые вещи, — тихо пробормотала Дульси.
Он глубоко вздохнул и пропустил ее слова мимо ушей.
— Я хочу знать, с какой стати этот чертов проповедник мог такое придумать.
— Ты готов верить всем, кроме меня, — буркнула Дульси.
— И почему он твердит, что это сделала ты, — продолжал Джонни, не отреагировав на ее реплику.
— Черт, ты действительно думаешь, что это я?
— Да не в этом дело, — отмахнулся Джонни. — Меня волнует другое: почему он убежден, что это ты? Какие у него причины думать, что ты тут замешана?
— Ты говоришь о тайнах, так вот и я тут вижу кое-какие тайны, — заговорила Дульси с истерическими нотками в голосе. — Как это случилось, что ты не видел Вэла вчера вечером? Он точно сказал мне, что обязательно заедет в клуб и вместе с тобой приедет на поминки. Если бы он туда не собирался, то не стал бы меня обвинять в обратном. Разве это не тайна?
Джонни задумчиво на нее посмотрел. После паузы сказал:
— Если ты будешь возникать с этой дурацкой идеей, нам всем будет плохо.
— Ну а зачем тогда ты лезешь ко мне с этим идиотским предположением, будто это я убила его? — перешла в атаку Дульси.
— Меня не волнует, кто его убил, — отозвался Джонни. — Его нет — и дело с концом. Меня волнует другое: что это за страшные тайны вокруг тебя? Ты-то не умерла и пока что остаешься моей женой. И мне хочется знать, почему посторонние люди могут думать о тебе такое, что мне в голову не приходило, а ведь как-никак я твой муж…
Из кухни появилась Аламена. Она безучастно посмотрела на осколки и черепки. Она так и не переоделась, только надела красный моющийся фартук. Собака выглянула из-за ее ног, пытаясь угадать, не прошла ли гроза, но, решив, что пока что нет, сочла за благо не высовываться.
— Вы так и будете сидеть и препираться до утра или что-то съедите? — равнодушно осведомилась Аламена, словно ей было совершенно наплевать, будут они есть или нет.
Какое-то время они оба молча на нее смотрели. Затем Джонни встал.
Считая, что Джонни не видит, Дульси быстро взяла стакан, который опрокинула Спуки, и наполнила его до половины бренди из бутылки, стоявшей за телевизором.
Джонни шел уже на кухню, но внезапно обернулся и не останавливаясь выбил у нее из руки стакан. Бренди выплеснулся ей в лицо, а стакан, описав в воздухе дугу, упал на пол и разбился.
Быстрым движением, словно кошка, ловящая рыбу, она ударила его по лицу кулаком правой руки. Удар получился сильным, и у Джонни на глазах показались слезы.
Охваченный яростью, он обернулся к ней и, схватив за плечи, стал трясти так, что у нее застучали зубы.