До Гжатска поезд шел всю ночь. Серов с Лукиным находились впереди для разведки и подготовки транспорта. Мы следовали за поездом на автобусе по шоссе. Станция и город были в развалинах. От Гжатска на "виллисе" Сталин поехал в штаб Западного фронта. Вместе с командующим генералом Соколовским и членом Военного Совета Булганиным почти до утра 3 августа выяснял обстановку и торопил с подготовкой к наступлению. Провел ряд совещаний с генералами и офицерами фронта. Прилег отдохнуть уже на рассвете, попросив Румянцева разбудить ровно в пять. Но тот "проспал", дав Сталину отдохнуть пару лишних часов. Их связывала давняя дружба, в честь которой наш генерал единственный имел право называть Верховного Главнокомандующего просто Иосифом Виссарионовичем. В прошлый раз, когда Румянцев неожиданно всхрапнул на переднем сиденье машины и Жданов поинтересовался, кто же кого охраняет, Сталин возразил: "Кутузов тоже дремал, но все видел". А теперь он вспылил от подобного разгильдяйства, турнув с глаз долой генерал-лейтенанта, которого перевели на другую работу.
От Соколовского Верховный поехал в Юхнов к Главному маршалу артиллерии Воронову. По дороге минут сорок прохаживался по лесу и, дыша свежим воздухом, с горечью приговаривал:
- Какая тишина... Даже не верится, что кругом полыхает война и гибнут люди...
В Юхнове Сталин провел совещание с артиллеристами, пожурив их за спокойствие:
- Вы тут сидите на одном месте, чаи распиваете и не думаете о наступлении. Надо готовиться к нему.
Переночевал в штабе и 4 августа поехал на станцию Михалево, где уже стоял спецпоезд. В вагонах было темно, пахло карболкой. Сталин удивился отсутствию света. Позвали проводника. Глубокий старец с казачьими усами и пышной бородой вытянулся во фронт. Сталин спросил:
- Можно дать свет?
- Так точно, товарищ Сталин, можно!
Старик по-прежнему стоял оцепенело навытяжку с поднятой рукой у козырька. Видя, что он так и не двинется с места, Сталин подошел и опустил его руку, с легким укором сказав:
- Зачем так много почестей для нас.
Проводник заторопился. В вагоне стало светло. Через Вязьму, Сычевку поезд прибыл в Ржев к командующему Калининским фронтом генералу Еременко. Встреча состоялась в деревне Хорошево, в доме мастера льночесальной фабрики Натальи Кондратьевой. Здесь перестарался уже сам Берия, где-то добыв хрусталь, ковры, хорошую кровать, доставил кинохронику. Верховный все это отверг, оставив для отдыха обычную железную койку.
Вечер был тревожным - немецкая авиация бомбила станцию Ржев, где выгружался из вагонов кавалерийский корпус генерала Осликовского. В небе полыхало зарево. Наши зенитки открыли огонь, отгоняя подлетающие к деревне самолеты. Ночью Сталин дважды выходил на крыльцо подышать свежим воздухом. Под утро приехал генерал Еременко, а несколько позже - Ворошилов. Началось длительное совещание. Сталин по телефону дал в Москву ряд указаний о помощи Калининскому фронту для предстоящего наступления.
Днем стало известно, что наши войска взяли Орел и Белгород. Сталин заказал праздничный обед с чаем. Тут же написал приказ о первом салюте в честь двойной победы. Кириллин упорно раздувал во дворе сапогом трубу самовара. Аж искры летели из поддувала! Наконец чай закипел. После обеда Сталин вышел в отличном настроении на крыльцо и поманил пальцем Орлова с Кириллиным, налив им из бутылки по стопке перцовки. Счастливцы сперва оробели, но все-таки дружно опрокинули рюмки, разом гаркнув:
- За ваше здоровье, товарищ Сталин!
- Пейте не за мое здоровье, а за идеи великого Ленина и победу над врагом! - улыбнулся он.
Потом с горы над Волгой он долго рассматривал в бинокль разрушения во Ржеве. К вечеру 5 августа мы прибыли на станцию Михалево. Поезд взял курс на Волоколамск. Дорогой Сталин пригласила в салон машиниста Виневского. угостив чаем, поблагодарил ею за труды и вручил скромный подарок.
Вечерняя Москва встречала нас салютом в честь взятия Орла и Белгорода".
Один из самых талантливых полководцев Сталина Маршал
Г.К.Жуков в своих воспоминаниях так описывает начало войны и поведение Сталина:
"В ночь на 22 июня 1941 года, когда началась война, нарком приказал мне звонить И.В.Сталину: "Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны. Прошу его позвать к телефону И.В.Сталина.
Минуты через три к аппарату подошел И.В.Сталин.
Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И.В.Сталин молчит. Я слышу лишь его дыхание.
- Вы меня поняли?
Опять молчание.
Наконец И.В.Сталин спросил:
- Где нарком?
- Говорит с Киевским округом по ВЧ.
- Приезжайте в Кремль с наркомом Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро".
В Кремле:
"В 4 часа 30 минут утра все вызванные члены Политбюро были в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет.
И.В.Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку...
Через некоторое время в кабинет быстро вошел В.М.Молотов.
- Германское правительство объявило нам войну.
И.В.Сталин опустился на стул и глубоко задумался.
Наступила длительная тягостная пауза".
К исходу 22 июня 1941 г. положение было следующее: "...несмотря на предпринятые энергичные меры. Генштаб так и не смог получить от штабов фронтов, армий и ВВС точных данных о наших войсках и о противнике. Сведения о глубине проникновения противника на нашу территорию довольно противоречивые. Отсутствуют точные данные о потерях в авиации и наземных войсках... Авиация Западного округа понесла очень большие потери.
По данным авиационной разведки, бои идут в районах наших укрепленных рубежей и частично в 15-20 километрах в глубине нашей территории. Попытка штабов фронтов связаться непосредственно с войсками успеха не имела, так как с большинством армий и отдельных корпусов не было ни проводной, ни радиосвязи...".
Г. К. Жуков:
"В июле 1941 г. решением Политбюро ЦК ВКП(б) была перестроена система стратегического руководства вооруженными силами. 10 июля Государственный Комитет Обороны преобразовал Ставку Главного Командования в Ставку Верховного Командования. В ставку вошли
И.В.Сталин (председатель), В.М.Молотов, маршалы С.К.Тимошенко, С.М.Буденный, К.Е.Ворошилов, Б.М.Шапошников, генерал Г.К.Жуков. 19 июля И.В.Сталин назначается народным комиссаром обороны, а 8 августа - Верховным Главнокомандующим Вооруженными силами СССР. С этого времени высший орган стратегического руководства стал именоваться Ставкой Верховного Главнокомандования.
...Был реорганизован также Наркомат обороны, уточнены функции каждого управления, сформированы новые органы.
Одновременно с образованием Ставки Верховного Главнокомандования для лучшей координации действий фронтов и флотов и объединения усилий войск, находящихся на важнейших стратегических направлениях, были образованы три главных командования. Но это не исключало вмешательства Ставки в руководство фронтами, флотами и даже армиями. Последнее было связано с тем, что в то время ограниченные резервы сухопутных войск и авиации целиком находились в руках Верховного Главнокомандующего. Это, естественное не могло не сказаться в какой-то мере на самостоятельности главкомов направлений.